Читайте также:
|
Под каждый аккорд плачущей музыки, страдающей от материального бессилия своей нелогической красоты, от невозможности переделать собой мир, созданной словно и не грешным человеком, а самой неизвестной природой или разрывом чьего-то гениально-доброго сердца, под каждый аккорд этой музыки распускается в мозгу талантливый цветок с простыми скромными лепестками…
Гриан понимает, что с ним происходит нечто… необыкновенное! Если только применимо это слово к нему. Он осознает, что между ним и актером на сцене, читающим монолог, человеком, лица которого он даже не видит, установился сам собой… «раппорт»! Телепатогипнотическая связь! Тот, тот на сцене использует Гриана! Он вытягивает из мозга Гриана слова и фразы! И Гриан не в силах, не хочет сопротивляться…
– … Но отчего же так смертельно грустно? Призрачно-невнятно, почти узнаваемо, как это всегда бывает во сне, мелькают женские лица. Они обращены ко мне, всматриваются одним знакомым тоскливым взглядом, полным надежд на невозможное счастье, и исчезают, тают, пропадают навсегда, навсегда, растворяясь в распахнутых полах каких-то серых плащей, в мелькающей паутине желто-черных капроновых чулок, в звонком стуке каких-то коричневых каблучков-шпилек – цок-цок-цок, все дальше и дальше, затухающим эхом подземного перехода – стук-стук-стук…
И я понимаю так пророчески ясно, так отчетливо и мучительно-сердечно, что когда-то не осознал, не сделал, не сказал, не посочувствовал, не заметил, не пожалел. И еще тысячу «не», понятных лишь сейчас, лишь сейчас, лишь сейчас…
Но о чем щемяще-прединфарктно грустить? О давно прошедших бесплотных неизмеримых иллюзиях? Сгорают годы-секунды, тратятся на что-то какие-то деньги, рвутся модные тряпки, изнашивается и выбрасывается какая-то мебель, а что остается? Лишь память о тех наивных молодых бесценных иллюзиях, которые нельзя съесть, поставить в угол или еще как-нибудь потребить, но которые иллюзорны меньше, чем все остальное.
Как когда-то, давным-давно, уже звучавшая в призрачной душе величайшая музыка, так и не записанная прозаическими нотными знаками.
Но разве уже все?! Сейчас, сейчас, подожди! Ты ушла, и ты ушла, и ты, и ты. Как уходят молодость и друзья. Нет, нет, нет! Ты одна во всех и все в тебе! Ни имени, ни лица, ни знакомого жеста, лишь малый намек на бесконечно родное, лишь какая-то общая женская субстанция. И я кричу, молю, плачу – не уходи, не уходи, не уходи!!!
Но тебя давно нет, потому что никогда не было. В самых страстных и близких объятиях ты была не ты, не принадлежала мне, а я был не я, не твой, ничей.
Сжимая милое, горячее, молодое, но такое непрочное, истаивающее эфемерное тело, заслоняясь актом любви от страха смерти, от завывания бесконечной пустоты, от ухода в ничто, пытаясь разъять собственную трагическую оболочку одиночества и проникнуть навсегда в другое, дружеское и любимое н е ч т о, предчувствуя высшей интуицией то ли амебы, то ли Бога, что те, от нас и после нас, будут лучше и величественнее, не загадывая, мы словно творили человечество и будущее.
Кто ты? Глейра? Олжена? Лигрина? Песенная, загадочно-несбыточная Грита-Марита? Или леди Дабл Дилла? Это уже совсем неважно. Ты – женщина! Не уходи!!! Не исчезай!!!
Дата добавления: 2015-11-28; просмотров: 100 | Нарушение авторских прав