Способы уменьшения диссонанса

На наш взгляд, гораздо более значимой является не та сторона теории диссонанса, которая связана с претензией на установле­ние его количественных характеристик, а как раз анализ некото­рых качественных особенностей феномена [см.: Трусов, 1973]. К ним, например, относится описание последствий диссонанса и способов его уменьшения. Напомним, что последствия диссонан­са указывались сразу же при его определении: 1) существование диссонанса, будучи психологически дискомфортным, мотивирует личность уменьшить диссонанс и достичь консонанса; 2) когда диссонанс существует, в дополнение к попыткам его уменьшить личность активно избегает ситуаций и информации, способствую­щих его росту. Таким образом, Фестингер определенно вводит в свою теорию некоторые элементы мотивации. Но важно очень точ­но определить границы в постановке этой проблемы. Подобно тому как допускалась двойственность при определении сущности «не­соответствия», постановка вопроса о мотивирующей роли диссо­нанса выглядит также неоднозначно. С одной стороны, как мы уже отмечали, сам Фестингер приписывает диссонансу роль фактора, мотивирующего действие. С другой стороны, при изложении спо­собов уменьшения диссонанса становится ясным, что диссонанс выступает лишь как мотивация перестройки когнитивной структу­ры, но не как мотивация действия.

Как уже упоминалось, существует три способа уменьшения диссонанса.

1. Изменение поведенческих элементов когнитивной структуры. При­мер: человек собрался на пикник, но пошел дождь. Возникает диссонанс — несоответствие «представления о пикнике» и «зна­ния о том, что плохая погода». Уменьшить диссонанс или даже воспрепятствовать ему можно, отказавшись от участия в пикнике. Здесь проявляется та двусмысленность, о которой речь шла выше. В общей форме данный способ уменьшения диссо­нанса определяется как изменение когнитивного элемента, от­носящегося к поведению (т.е. некоторого суждения, например: «я еду на пикник»), при изложении же примера фигурирует уже не просто изменение элемента когнитивной структуры, но изменение реального поведения, рекомендация определенного действия — остаться дома.

Складывается впечатление, что диссонанс выступает здесь как мотивирующий фактор поведения, но, строго говоря, аргумент к поведению здесь не вполне законен: ведь речь — в теоретическом плане — постоянно идет о несоответствиях между двумя элемента­ми знания (или мнениями, или убеждениями), т.е. двумя когни­тивными элементами. Поэтому, с точки зрения общих принципов теории, более точна формулировка, гласящая, что уменьшить дис­сонанс можно, изменив один из когнитивных элементов, следо­вательно, исключив из когнитивной структуры утверждение «я еду на пикник», заменив его другим суждением — «я не еду на пик­ник». Здесь относительно реального поведения просто ничего не говорится, что вполне «законно», если оставаться в пределах пред­ложенной теоретической схемы. Конечно, следует предположить, что вслед за изменением когниций наступит изменение поведе­ния, но связь между этими двумя этапами еще нужно исследовать. В соответствии же со строгим определением сущности диссонанса надо признать, что он выступает вовсе не как фактор, мотивиру­ющий поведение, но лишь как фактор, мотивирующий измене­ния в когнитивной структуре. Особенно отчетливо это проявляет­ся, когда рассматривается второй способ уменьшения диссонанса. ' 2. Изменение когнитивных элементов, относящихся к среде. При­мер: человек купил автомобиль, но он желтого цвета, и друзья пренебрежительно называют его «лимон». В когнитивной струк­туре купившего возникает диссонанс между осознанием факта приобретения дорогой вещи и отсутствием удовлетворения, вызванным насмешками. «Мнение друзей» в данном случае — «элемент среды». Как изменить этот когнитивный элемент? Рекомендация формулируется так: нужно убедить (выделено нами. — Авт.) друзей, что автомобиль — совершенство. Как видно, это не изменение среды как таковой (собственно, когнитивистская позиция здесь присутствует уже при самом опре­делении «среды» как некоего когнитивного образования — совокупности мнений, убеждений и др.), т.е. отнюдь не поведен­ческая активность, а противопоставление мнения мнению, пе­ределывание мнения, т.е. известная активность только в облас­ти когнитивной сферы.

3. Добавление в когнитивную структуру новых элементов, лишь таких, которые способствуют уменьшению диссонанса. Обыч­но здесь вновь используется пример с курильщиком, который не бросает курить (не изменяет когниций, относящиеся к по­ведению), не может изменить когниций, относящиеся к среде (не может замолчать научные статьи, направленные против курения, «страшные» рассказы очевидцев), и тогда начинает подбирать специфическую информацию: например, о пользе фильтра в сигаретах, о том, что такой-то курит двадцать лет, а вон какой здоровяк, и т.д. Феномен, описанный здесь Фестингером, вообще говоря, известен в психологии под назва­нием «селективная экспозиция» и может быть рассмотрен как фактор, мотивирующий лишь определенную «когнитивную» активность. Поэтому нельзя переоценивать того упоминания о мотивирующей роли диссонанса, которое мы находим в тео­рии Фестингера. В общем плане и здесь проблема связи когни­тивных структур и мотивации поведения остается нераскры­той. Можно согласиться с осторожной позицией, занятой Абельсоном: «Вопрос о том, может ли когнитивное несоот­ветствие выступать в качестве драйва, является спорным» [Abelson, 1968, р. ИЗ].

Уязвимым местом теории диссонанса остается прогнозирова­ние конкретного пути уменьшения диссонанса, избираемого лич­ностью. Первое суждение, которое как будто бы обладает силой очевидности, заключается в том, что легче всего, вероятно, из­брать первый путь — изменение когнитивных элементов, относя­щихся к собственному поведению. Однако апелляция к житейским ситуациям показывает, что и этот путь не всегда возможен. Иногда такой способ выхода из состояния диссонанса может потребовать жертв: в случае с желтым автомобилем, например, продажа его может привести к потере определенной суммы денег. Кроме того, изменение поведенческих элементов когнитивной структуры не может быть рассмотрено в вакууме: всякий такой поведенческий элемент связан целой цепочкой связей с другими обстоятельства­ми. Например, отказ от поездки на пикник из-за дождя — дело, может быть, и разумное, но пикник под дождем необязательнооднозначно плох, ибо могут обнаружиться своеобразные «компен­саторы», которые сделают изменение поведения не столь уж бе­зусловно необходимым: в компании могут быть очень веселые люди, близкие друзья, с которыми давно не виделись, и т.д. Нако­нец, иногда изменению поведенческих элементов попросту пре­пятствуют физиологические особенности человека, например его чрезмерная эмоциональность, подверженность страху и пр. [Фестингер, 1999, с. 44-46].

Все оказанное не позволяет принять ту точку зрения, что в любом случае или в большинстве их обязателен первый способ уменьшения диссонанса. Что же касается второго и третьего, то и они прогнозируются весьма слабо. Аронсон, в частности, отмечает то обстоятельство, что точному прогнозу препятствуют и индиви­дуально-психологические различия людей, которые порождают совершенно различное отношение разных людей к самому факту диссонанса. С его точки зрения, люди различаются (прежде всего по их способности «умерить» диссонанс: одни лучше, чем другие, умеют игнорировать его). Кроме того, разным людям нужна раз­личная величина диссонанса, чтобы привести в действие силы, направленные на его уменьшение. Можно, пожалуй, сказать, что разным людям свойственна различная «диссонансоустойчивость».

Другое различие касается способов уменьшения диссонанса: одни предпочитают скорее изменять когнитивные элементы, от­носящиеся к поведению, другие — селективно принимать инфор­мацию. И наконец, люди различаются по оценке диссонанса, т.е. идентифицируют с диссонансом различные явления. Поскольку диссонанс субъективно переживается как психологический дис­комфорт, для разных людей оказывается различным тот «набор» несоответствий, возникших внутри когнитивной структуры, кото­рый переживается как дискомфорт.

Такого рода затруднения, мешающие построению точного про­гноза способов уменьшения диссонанса в каждом конкретном слу­чае, связаны еще с двумя важными обстоятельствами. Исследова­тели отмечают, что чувствительность к диссонансу в значительной степени зависит и от уровня развития самосознания личности, в частности от желания, способности, умения анализировать состо­яние своей когнитивной структуры. Следовательно, при более вы­соком уровне самосознания возникает просто больше шансов на выявление диссонанса. Это обстоятельство тоже может быть постав­лено в одном ряду с индивидуальными различиями как фактором, осложняющим прогноз.

Р. Зайонц выдвинул еще соображение и совсем иного плана, относящееся к некоторым ситуативным факторам оценки диссо­нанса. Он предположил, что восприятие диссонанса зависит от ожиданий личности в определенных ситуациях. Зайонц обращает­ся к такому житейскому наблюдению: почему люди охотно смот­рят фокусы? Всякая ситуация наблюдения фокуса, строго говоря, должна создавать психологический дискомфорт, поскольку стал­кивает несоответствующие суждения, заставляет принять вопию­щие противоречия. Но как тогда быть с формулой, что в случае возникновения диссонанса личность не просто стремится к умень­шению его, но также стремится и избегать ситуаций, где он про­является? Логично было бы предположить, что естественное стрем­ление всякого — навсегда отказаться от созерцания фокусов, от созерцания кроликов, неожиданно вынутых из шляпы, распилен­ной на глазах женщины и т.д. Однако многие люди охотно посеща­ют выступления фокусников и находят удовольствие от созерца­ния фокусов. Зайонц предположил, что диссонанс, возникающий в этих случаях, терпим, поскольку ситуация несоответствия в ког­нитивной структуре здесь ожидается [Zajonc, 1968, р. 382]: возни­кающий здесь диссонанс не воспринимается как дискомфорт. Эта зависимость идентификации диссонанса с дискомфортом накла­дывает еще одно ограничение на формулу Фестингера и потому ставит важное препятствие на пути к ее универсализации.

Существенные комментарии к проблеме «универсальности» когнитивного диссонанса идут также и со стороны этнопсихоло­гии. Видный исследователь в этой области Г.Триандис отмечает, что все заключения относительно природы диссонанса базируют­ся на наблюдениях и экспериментах, выполненных в рамках аме­риканской культуры. В то же время эти эксперименты, будучи вос­произведены, например, в условиях африканской культуры, дают совсем иные результаты: степень «диссонансоустойчивости» чело­века в разных культурах весьма различна, что обусловлено как раз­личной ментальностью, так и различными социокультурными нор­мами у разных народов [Triandis, 1975].

Дата добавления: 2015-11-26