Между двух миров

Работа №1

...If I should die before I wake,

It's 'cause you took my breath away -

Losing you is like living in a world with no air...

Нежно обвожу пальцами тонкую кожу, прохожусь по влажным дорожкам, бегущим из-под полупрозрачных век. Сердце неприятно колет, когда взгляд падает на свежие шрамы на ладошках - она опять пыталась "проснуться". Почему я опять опоздал?

Да, Финник О'Дэйр - всем известная личность, обладающая практически неограниченными возможностями и способами получения необходимого. Но какой в этом смысл, если я не могу спасти тебя, Энни?

Каждый день я будто впервые теряю дыхание, когда ты улыбаешься мне - твоя улыбка робко поднимает краешки губ, а мне кажется, что меня изо всех сил толкнули в пугающую морскую глубину и я снова не могу всплыть. Я и не хочу всплывать, когда я тону в твоем мягком зеленом взгляде. Я хочу лишь утонуть в нем раз и навсегда.

Ты снова плакала. Тебе снова снилась Арена, залитая водой и кровью, всплывающие детские тела и крики, смешивающиеся с ревом стихии. Ты снова боролась с ними в одиночку, я снова не успел разбудить тебя. Милая, проснись же...

...I'm here alone, I wanna leave,

My heart won't move, it's incomplete -

Wish there was a way that I can make you understand...

Вода заливается в ноздри, давит на ноги, тянет в глубину. Отчаянно хватаюсь за дерево, но ветки хрустят под руками. Рев воды и свист ветра заставляют сердце биться чаще, мне хочется закрыться руками от всего и проснуться. Мне хочется, чтобы тяжелая пресная вода стала легкой лентой моих соленых волн, чтобы запах крови и страха превратился в аромат соли и солнца.

Вода ревет и несет меня дальше, я пытаюсь уцепиться за что-то, но с криком отпрыгиваю во встречный водяной поток: это чья-то нога, холодная, твердая и посиневшая. Меня несет в мутящие водовороты, боль в локтях и голенях напоминает, что мне необходима опора, чтобы передохнуть хотя бы мгновение. Я чувствую слезы на щеках, но продолжаю бороться с тем, что, несомненно, сильнее меня. Вода и страх. Кошмары и Арена.

...Tell me how I'm supposed to breathe with no air?

Can't live, can't breath with no air...

That's how I feel whenever you ain't there -

There's no air, no air...

Я поднимаю на нее глаза и вижу, как она слабо вдыхает воздух через рот. Она судорожно хватает воздух ртом, а затем поджимает колени к груди и всхлипывает сквозь сон. Моя маленькая, маленькая Энни... Девочка моя...

Медленно дотрагиваюсь до ее лба, ласково убирая рыжие прядки. Кожа покрыта капельками пота - соленая врага тихо стекает по вискам. Касаюсь ее скул, зову ее - нельзя напугать ее еще больше. В такие минуты мне кажется, что вся боль собирается в моем сердце и разрывает его на куски. Маленькая, невинная, такая ранимая, Энни кажется еще моложе. Только я могу успокоить ее, разбудить, заставить открыть глаза.

Становится лишь больнее, когда Энни начинает стонать и бить руками по подушкам. Чувствую, как отчаяние заполоняет душу, я тону в нем как старый баркас, спущенный на воду в непогоду. Я не могу больше надеяться на чудо. Мне слишком больно. Ей слишком страшно.

Обхватываю ее дрожащее тело руками, прижимаю к себе маленькую головку, отчего рыжие кудри разлетаются тяжелым водопадом по моим плечам. Я чувствую ее дрожь, слышу ее прерывистое дыхание, но не слышу собственных слов, вернее, той успокаивающей чуши, которую я не могу контролировать.

Шепчу ей что-то до безумия глупое, снова рассказываю ей про наш домик и шепот волн за окном. Она лишь вздрагивает всем телом, закрывая голову исцарапанными ладошками. Моя маленькая, несчастная любимая...

...I walked, I ran, I jumped, I flew

Right off the ground to float to you -

There's no gravity to hold me down for real...

Мне кажется, или вода испаряется? Мне кажется, или воздух становится солоноватым, наполняется шорохами и шепотом мягкого тенора, а не свистом и ревом двух страшных стихий? Мне страшно, что это все мне привиделось во время блужданий по водяным воронкам - вдруг я ударилась головой о чью-нибудь голову или ногу - и от этого страха я с трудом могу дышать.

Внезапно сквозь этот свист и холод я слышу голос, повторяющий с нежностью и заботой одну и ту же фразу:

- Энни, ты дома! Я с тобой! Ты дома, родная, тебя никто не заберет!

Я пытаюсь вспомнить его. Кто он? Почему мне хочется прижаться к нему и никогда не отпускать? Почему я верю ему?

Потому что это Финник... И он снова спас меня.

Нужно только открыть глаза, прийти в себя, наверное, он устал. Нужно, наконец, опомниться: я чувствую, как по нашим душам разливается липкой рекой тревога.

Нужно открыть глаза. И я делаю это.

...Got me out here in the water so deep...

Tell me how you gonna' be without me?

If you ain't here I just can't breathe -

There's no air, no air...

Что-то изменилось. Я чувствую, как безвольно разжавшиеся пальчики Энни обхватывают мою ладонь, а ресницы медленно взлетают вверх. Пронзительный взгляд зеленых с поволокой глаз заставляет меня улыбнуться ей: она кажется напуганной или встревоженной. Она робко улыбается, а я снова чувствую падение в глубину без акваланга. Она опять забрала мой воздух.

Она - мой воздух.

Хватит одной ее улыбки, взгляда, слова, чтобы я своротил весь мир к ее ногам. Мне хочется коснуться ее губ, услышать ее голос и смех, прочувствовать счастье, острыми пузырьками текущее по венам. Мне хочется прижать ее к себе, защитить, никогда не выпускать из объятий.

- Здравствуй, Энни...

- Здравствуй, Финник...

Мы тихо глядим друг другу в глаза, пытаясь прочесть там ответы на тысячи вопросов. Скоро Энни не выдерживает и опускает голову мне на плечо, тихо выдыхая. Тихое сопение в плечо, точеные ручки, обхватившие мою ладонь, рыжие локоны, щекочущие спину через сбившуюся рубашку. Мой маленький корабль снова плывет без помех. Моя морская богиня тихо дремлет на моем плече, доверяя мне свой полуденный сон.

Ласково ложусь на кровать, опускаю Энни рядом с собой, так, чтобы ее спина была прижата к моей груди. Мы выдыхаем. Наши дыхания смешиваются.

Мой воздух...

Мы еле-еле выбрались из этой мясорубки под названием "Панем вокруг Дистрикта-4". И кажется, что все пошло на лад - я работаю в управлении и рыбачу, а Энни вынашивает нашего ребенка. Она на третьем месяце.

Я чувствую, как начинаю понимать смысл всего ада, через который мы прошли. Стоило умирать в Восьмом под бомбами Капитолия, стоило очнуться практически полумертвым вокруг искореженных силой взрыва тел переродков в этой треклятой канализации. Стоило снова и снова идти в бой, сжимая искореженные веревкой пальцы Китнисс и встречаясь с ее потухшим взглядом, будто пропитанным болью и отчаянием.

Стоило. Потому что теперь я знаю, что по-настоящему счастлив. В этом и состоит счастье воина: вернуться домой, под ровную кровлю, к жене и детям. Вернуться в Четвертый, где теплый ветер пропитан солью и рыбой. Вернуться в наш домик в Деревне Победителей, украшенный любимыми руками. Вернуться к Энни, чтобы снова спасать нас, чтобы быть рядом, делить с ней мою жизнь - радость и горе, солнце и ураган, надежды и страхи...

Энни сквозь сон слабо поднимает руку и касается моих сцепленных пальцев. Мягко, по-прежнему во сне тянет мою руку на себя, будто закутываясь в нее, как в шарф. Улыбаюсь и обнимаю ее так, как она любит - на утомленном личике появляется совершенно счастливая улыбка, и я снова вздрагиваю от накатившей волной нежности.

Мой воздух...

Работа №2

Между двух миров

— Мама!

Детский голос вырывает меня из кромешной тьмы, черной воронки моих воспоминаний, где, захлебываясь от ужаса, я тону уже несколько часов. Глубоко вдыхаю, позволяя кислороду попасть в легкие, и он горячим потоком обжигает стенки грудной клетки — резкая боль пронзает тело. Приходится закрыть рукой рот, чтобы не разбудить домашних своими стонами, лишь, когда дыхание успокаивается и я нащупывают влажными пальцами шероховатость простыни, которая все ещё хранит тепло его тела, я понимаю, что в комнате я совершенно одна: Финник в детской.

Тиканье часов раздражающе звенит в ушах, и хочется выключить будильник, чтобы насладиться ночной тишиной, но Финник говорит, что нельзя, ведь тогда мы проспим утренний поезд и не попадем на свадьбу крестных нашего сына — Пита и Китнисс, а эти двое заслужили, чтобы всё было идеально. И хоть все арены давно уничтожены,Голодные Игры больше не проводят, те, кто пережил этот ужас, уже никогда его не забудет. Теперь я знаю, что время не лечит, оно лишь слегка притупляет боль, оставляя глубокие рубцы в душе.

Слышится скрип двери, а затем шарканье тапочек. Я ложусь обратно в кровать и притворно закрываю глаза, когда Финник шепчет мне на ухо, выдыхая каждое слово в шею:

— Я рядом.

Горячие губы касаются моего плеча — обжигающее прикосновение медленно растекается всему телу. Я прижимаю его ладонь к своей щеке. Его пальцы тонкие, длинные и такие холодные. Сколько бы я не пыталась согреть их, теплее они не становились.

Лунный свет, льющийся через окно, слабо освещает тумбочку, где стоит фотография сыночка: светловолосого мальчика с голубыми глазами, что держит маленького недовольного щенка.

— Я боюсь за нашего сына, — смотрю на родные глаза, находя в них такое нужное спокойствие.

— Сейчас наш парень спит. Думаю, утром он и не вспомнит про зелёного монстра, а вскоре это и вовсе пройдет. Он справится. — Финник хмурится и на его переносице появляется еле заметная морщинка. Он, не отрываясь, смотрит на меня несколько секунд, а потом вновь улыбается и ласковым голосом шепчет: — И ты справишься, Энни...

Мне вдруг становится холодно. Я дрожу, по телу пробегают миллион колючих мурашек: они вонзаются в кожу острыми иголками, пытаясь донести до меня правду. Я резко сажусь на край кровати, свешивая ноги, и оглядываюсь по сторонам. Я одна.

— Финник! Прошу не уходи.

Тишина. Пальцы впиваются в тонкий матрас, а по щеке текут слезы — я не хочу мириться с этим. Нет!

Меня безумно пугает это чувство. Мне пугает абсолютно всё, что приносит расклад в размеренную жизнь, ведь я боюсь потерять свою семью. Иногда мне кажется, что внутри меня огромные черные волны с чудовищной силой бьются об невидимую стену внутри, оставляя на ней глубокие трещины, через которые ледяные потоки воды смывают всю радость. Я начинаю бесцельно барахтаться в океане смерти, который тянет моё сдавшееся тело ко дну, но даже в такие моменты я вижу свет. Мой маяк, что не даёт мне потеряться между двух миров. Финник. Я знаю, что он всегда найдёт меня, и мы будем вместе.

Даже в ту ночь, когда луна сияла по-особенному ярко, отряд из тринадцатого дистрикта вернулся с победой, но без моего Финника, я не теряла надежды. Хоть Китнисс дрожащим голосом и сказала мне, что он уже не вернется, я, заткнув уши, ждала день, неделю, месяц… А потом пустота с обжигающими краями поселилась в моей душе. Я кричала до хрипоты, пытаясь освободиться от этой тяжести внутри себя, и вскоре решила сама его найти — сдаться и забыть о ребёнке.

Острая бритва еще не касалась вены, но от неё уже веяло холодом. На глазах появились слезы, но стоило вспомнить счастливую улыбку Финника— страх пропал. Ледяные пальцы сжали билет к любимому в кулак и полоснули им по вене. Мимолетная боль — глубокий порез окрасился в красный цвет, выпуская тоненькой струйкой всю боль наружу. Голова начала кружиться, комната потеряла очертания.

— Проснись!

Голос был такой знакомый, но я чувствовала, как вся злость скопилась в этом слове. Финник строгим взглядом смотрел на меня и тормошил за плечо, не позволяя уснуть. Потом я услышала крики медсестры и белый шум в ушах.

Каким-то чудом меня и малыша врачам удалось спасти, Финник же ещё долго злился на меня.

— Ты дала мне слово! Энни, не делай так больше! — постоянно кричал он мне.

Повторить эту выходку я больше и не могла: за мной приставили няньку, которая следила за мной днём и ночью. Думаю, и сейчас она заглядывает в щелочку, выискивая что-то подозрительное во мне, но это лишнее. МойФинник теперь со мной. И неважно, что он говорит или делает, его присутствие действует как успокоительное, и я просто наслаждаюсь маленьким кусочком своего призрачного счастья.

Финник часто навещает наш дом, оберегает свою семью, не позволяет совершить мне очередную глупость. Когда-нибудь я расскажу нашему сыну, что когда его мать ничего не радует, его отец, которого он ни разу не видел, спасает её из этого круговорота вновь и вновь. И надежда, пусть неощутимая и обманчивая, теперьвсегда с ней.

Мои слезы высыхают, пленка на глазах исчезает, и я вижу, что утро уже наступило: первые солнечные лучи проникают через прозрачную занавеску и согревают воздух. Я трогаю холодную простынь и тихонько всхлипываю. Мне одиноко, и я уже хочу позвать Финника, как утренняя тишина прерывается топотом детских ножек.

Дверь со скрипом открывается и из неё выглядывает светлая головка. Кудрявый мальчик пяти лет, увидев, что я проснулась, прыгает на мою постель. Я протягиваю руку и крепко прижимаю сына к себе.

Малыш неуклюже целует меня в щеку и шепчет на ухо:

— Я люблю тебя, мамочка.

Работа №3

Дата добавления: 2015-11-26