|
Читайте также: |
Опубликовано в журнале «Знамя» 2000, №6 публицистика
Владимир МАЛАХОВ
Скромное обаяние расизма
Вряд ли найдется идеология, более дискредитированная, чем расизм. Но вряд ли найдется идеология или, по меньшей мере, умонастроение, более распространенное, чем расизм.
Стоит задуматься над тем, что происходит в Европе в связи с Йоргом Хайдером. Приход Хайдера вторым номером на выборах в австрийский парламент был воспринят в Европе как скандал. Но возмущению европейцев просто не было предела, когда хайдеровская Партия Свободы вошла в правительство. Сотни тысяч демонстрантов в Вене, Париже и Брюсселе скандировали: “Хайдер — это Гитлер!” и требовали отставки австрийского правительства. Но разве за Хайдера не отдали голоса около 24% австрийских граждан? Странным образом внушительная, прямо скажем — массовая поддержка вдруг сменилась не менее массовой обструкцией. Так что же случилось? Случилось то, что г-н Хайдер нарушил правила приличия. Он привел к языку то, что не принято проговаривать. Каждый пятый, если не каждый четвертый австриец в глубине души тяготеет к идеалам национально-культурной чистоты, но не каждый осмелится об этом сказать вслух. Огромная часть австрийского общества не имела бы ничего против, если бы иммигранты куда-нибудь исчезли. Или если бы они сделались менее заметны, как-то стушевались, перестав мозолить глаза. Иными словами, чтобы само собой произошло то, к чему призывает Хайдер. Но мало кто наберется духу заявить об этом своем побуждении открыто. Ведь Fremdenhass (ненависть к чужим) и Ausl д nderfeindlichkeit (враждебность к иностранцам),не говоря уже о расизме, — вещи морально неприемлемые. Абсолютно неприличные, граничащие с непристойностью.
Случившееся кажется мне весьма симптоматичным. По сути, одно и то же общество в один и тот же момент высказывает диаметрально противоположные пожелания. Оно жаждет экономической и финансовой стабильности, снижения уровня преступности и боится наплыва иммигрантов из неблагополучных стран и в то же самое время хотело бы сохранить за собой лестный имидж либерального, демократического, толерантного и, разумеется, открытого. Можно, конечно, возразить, что за разные ценности голосуют все же не одни и те же люди, что за правыми радикалами, с одной стороны, и за либералами, с другой, стоят разные сегменты электората. Но это мало утешает: число тихих симпатизантов Хайдера больше, чем число его избирателей; вся разница между ними и сторонниками Партии Свободы в том, что ценности, декларируемые Хайдером с неприличной откровенностью, они хотели бы провести в жизнь в “политически корректной” форме.
Однако симптоматичность событий в Австрии этим не ограничивается. На демонстрациях против Хайдера громко звучало слово, привычное скорее для Северной Америки, чем для Европы, — расизм. “Свободных” обличали не в ультра-национализме, не в шовинизме, а именно в расизме. Те, разумеется, открещивались от такой клички. В век политической корректности причастность расизму — слишком тяжелый балласт, избавиться от которого не стремятся разве что откровенные маргиналы. Думаю, Хайдеру не будет стоить большого труда доказать, что к расизму его партия не имеет отношения. Ведь язык, которым он пользуется, свободен от тех особенностей, которые привычно ассоциируются с расизмом. Ничего из лексикона графа Гобино в речах и писаниях лидера австрийских правых не найти. Тем не менее расистский смысл его программы несомненен. И в этом нет никакой загадки. Просто расизм, практикуемый сегодня, заметно эволюционировал по сравнению с классическими его образцами.
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 101 | Нарушение авторских прав