Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

К и н о с ц е н а р и й

Владимир ГРИГОРЬЕВ

П У Т Ь И З Б Е З Д Н Ы

К и н о с ц е н а р и й

 

Спортивная площадка за старой двухэтажной школой погружалась в темноту. Осенний вечер наступил быстро, а тут еще припустил холодный колкий дождь. Посреди площадки лежал почти не различимый во тьме длинный тощий парень, по-видимому, старшеклассник. Левый рукав куртки был завернут, и на сгибе руки чернела присохшей кровью ранка от недавнего укола. Шприц валялся рядом. Одежда парня быстро намокала, и внезапно почувствовав холод, он сжался в комок и, застонал. Попытался открыть глаза, это получилось с трудом, и, увидев нависшие низкие, стремительно падающие на него тучи, он вновь зажмурился. Но тучи продолжали с неумолимой быстротой опускаться, стремясь раздавить его. Из горла его вырвался сдавленный крик, и тут же гигантская молния в долю секунды ударила в его грудь. Куртка, тело, даже внутренности – все это он видел словно бы отдельно и всё это горело, полыхало, вздувалось и со странным звуком лопалось. Огонь все усиливался, боль становилась нестерпимой. Он снова попытался закричать, но понял, что голоса совсем нет, рот искажался в беззвучном пароксизме отчаяния. Чьи-то сильные руки подняли его, ухватив за плечи. Он почувствовал, что двое товарищей волокут его по площадке, по лужам, и тут наступила темнота, сознание окончательно оставило его.

 

Электричка подошла к перрону небольшого городка. В этот поздний час пассажиров было совсем немного: из вагонов вышло человек семь-восемь. Один из сошедших, мужчина лет сорока в забрызганном грязью плаще и с большим рюкзаком за спиной, явно торопился. Не выбирая дороги, топая по отблескивающим в редких фонарях лужам, он перегонял своих попутчиков и первым выскочил на привокзальную площадь. Увидел готовый отойти автобус и ринулся к нему бегом. Но автобус, попыхивая выхлопными газами, подождал всех остальных и лишь тогда тронулся.

 

Он сошел у школы, где светились только большие окна спортзала на первом этаже и видны были играющие в баскетбол рослые старшеклассники. Даже сквозь стекла слышны были свистки тренера и удары мяча по паркету. Приостановился у школьного подъезда и, казалось, хотел было зайти внутрь, но вновь заторопился. Свернул у панельной пятиэтажки и пешком – лифт не работал – взбежал на третий этаж.

 

На звонок открыла закутанная в серый шерстяной платок женщина с воспаленными красными глазами.

- Привет, Вера, - хмуро сказал он.

- Я ждала тебя. Проходи, Сережа.

Она посторонилась, и он с трудом протиснулся со своим рюкзаком в тесную, крошечную прихожую.

- Ботинки снимать не буду. Я ненадолго.

Он скинул рюкзак, плащ и прошел в комнату.

- У тебя грипп? – спросил он.

- Нет. Я не спала уже три ночи. Я не знаю, что делать… - она плотнее закуталась в свой платок. - Ты хочешь забрать его с собой?

- Да, прямо сегодня. Сейчас.

- Не знаю, поможет ли это, - вытирая скомканным платком глаза, проговорила она.

- А ты знаешь другой способ? – с внезапно прозвучавшей, едва заметной агрессией возразил Сергей. - Что он делает сейчас?

- Спит… Врач прописал ему какие-то таблетки.

- Покажи, какие, - попросил он, и Вера, обернувшись к серванту, протянула голубенькую пачку.

- Знаю, - издали поглядев на пачку, сказал Сергей. – Можешь выбросить. Барахло. А скажи… - он замолк на секунду, и Вера буквально почувствовала, как в горле у него возник комок и мешает ему дышать, говорить, жить.- Скажи, кого надо поблагодарить? Что-нибудь удалось выяснить?

- Нет. В милиции говорят: мы ведем следствие, выясняем. А отец Диминого товарища Борьки – они за одной партой сидят - сам что-то у сына выпытал. Говорит, уверен, что это их новый физрук.

- Школьный физрук? – очень спокойно переспросил Сергей.

- Да. Он полгода назад в школе появился. Такой огромный детина. Совсем молодой. Лет двадцать ему. У него и дома искали, и в школе – ничего не нашли.

- Та-а-ак… - еще спокойнее произнес Сергей и вдруг, сорвавшись с места, заторопился: - Я сейчас ненадолго уйду! Ненадолго. Очень скоро вернусь. Разбуди пока Димку. И сложи его теплые вещи. Когда я вернусь, мы тотчас уедем.

В прихожей он быстро оделся, расстегнул свой рюкзак и, быстро спрятав какой-то длинный предмет под плащ, выскочил на лестницу.

 

В освещенных окнах школьного спортзала было видно, как последний бросок мяча достиг баскетбольной корзины. Выигравшие кинулись обниматься. Громадный, похожий на тяжеловеса физрук свистнул в свой свисток. Игра окончилась. Взмыленные ребята потянулись в раздевалку. Один из них, тощий, с хилой грудью парень подошел к физруку и о чем-то спросил его. Тот приобнял парня за плечи, и они оба тоже двинулись прочь из зала.

Сергей, наблюдавший все это через окна спортзала, быстро подошел к школьным дверям, резко постучал в стекло. Возникшая из полутьмы бабулька-сторожиха открыла дверь ключом, спросила шамкая:

- За своим сынком, небось?

У нее это прозвучало как: «За швоим шинком, небошь?»

- За своим, за своим… - подтвердил Сергей и прошел внутрь.

- Как раш коншили, - прошамкала сторожиха и скрылась в своей клетушке.

Мимо Сергея с гиканьем, хохотом, подзатыльниками пронеслось несколько групп долговязых, выше его почти на голову, разгоряченных, отдающих юным спортивным потом старшеклассников, и в наступившей тишине он двинулся к раздевалке.

Дверь была чуть-чуть приоткрыта, и через узкую яркую щель Сергей увидел, как физрук встал на табурет и, благодаря своему росту, достал до прикрепленного под самым потолком ящика пожарной сигнализации. Порывшись за ящиком, он извлек полиэтиленовый пакет, а их него – шприц и стеклянную ампулу. Как умелый медбрат, надломил ампулу, набрал в шприц раствор, пустил тонкую струйку вверх.

- Ты когда расплатишься? – глухо спросил физрук и шагнул с наполненным шприцем, исчезнув из поля зрения Сергея. – Последний раз в долг делаю…

Послышалось невнятное бормотание парня, ожидавшего своей дозы.

Сергей с силой толкнул дверь и застиг физрука в момент, когда он уже наклонился над оголенной, перетянутой резиновым жгутом рукой школьника и готов был воткнуть в вену шприц.

- Стоять! Не двигаться! – прогремел Сергей.

Физрук, что называется, и бровью не повел. Молодой детина спокойно выпрямился и пошел на Сергея, держа впереди себя наполненный шприц.

- Ты кто такой?! Тоже вмазку хочешь?

Сергей выдернул из-под своего плаща и мгновенно направил на гиганта короткоствольный охотничий карабин. Передернул затвор.

- Стоять! Двинешься – размажу твои мозги по стене!

Несколько секунд прошло в гнетущей тишине и неподвижности. Тощий паренек с оголенной рукой окаменел с выпученными глазами и не дышал.

- Ты… - сказал Сергей, лишь на миллиметр поведя карабином в сторону школьника. – Сними с руки жгут! Брось на пол! Беги домой к мамке! Вон!!!

Парень, схватив куртку, как сумасшедший, рванулся к двери, и топот его ног затих в длинном школьном коридоре.

- Медленно повернись ко мне спиной! – скомандовал Сергей физруку, и его приказ был, хоть и с крайней неохотой, выполнен.

- Не стреляй, гад… Ты не можешь в меня стрелять! – прошептал взмокший, потный детина.

- Я могу, мразь, сделать с тобой все, что захочу! На колени! Ты слыхал, вонючая тля?! Медленно – на колени!!!

Верзила на сделавшихся вдруг ватными ногах сполз на колени. Шприц с наркотиком он по-прежнему держал в правой руке.

- Теперь, - непререкаемым тоном приказал Сергей, - вгони свой шприц себе в задницу! Ты слыхал?! Иглу – вгони в свой толстый зад!

- Я не колюсь… - дрожащим голосом промямлил физрук. – Я это… Я никогда ничего… Никогда… Честное слово…

- Вот и отлично! Узнаешь на себе, что ты колешь другим! Ну!!! - и Сергей ткнул дулом карабина в затылок истекающему потом верзиле. – Считаю до трех! Раз! Два!..

Детина каким-то неимоверным, жалким усилием вогнал шприц себе в бедро и медленно надавил на поршень. Несколько секунд он стоял на коленях, низко опустив голову. «Дыра… дыра… лечу…» - пробормотал он едва слышно.

Дыра эта, бесконечная в своей черноте сужалась и сужалась, превратившись наконец в узкую земляную трубу с торчащими из стенок острыми обломками камней, похожих на обработанные первыми гомо сапиенс кремниевые ножи и топоры. Кинжальные зазубрины этих орудий впивались в летящее вниз нелепое толстое тело, сдирая с него и одежду, и кожу и превращая его в кусок кровавого мяса.

Физрук издал дикий вопль и попытался встать с колен.

Потом его гигантское тело в насквозь мокрой от пота майке медленно заколыхалось и вдруг, мотнувшись, он всем корпусом рухнул на пол. Пустой шприц продолжал торчать в его бедре.

Сергей сделал несколько шагов и подобрал ампулу, из которой физрук набирал раствор. Он поднял ее за сломанный кончик, чтобы не стереть отпечатков пальцев физрука на корпусе ампулы.

- У-у, мразь! – пробормотал он. – Так вот что ты колешь детям!

Оглядевшись, он увидел две спортивных сумки: одну, видимо, физрука, другую - убежавшего подростка. Достал из нее тетрадку и прочитал фамилию: Нестеренко Михаил, 10-а класс.

Верзила издал какой-то невнятный звук и попытался пошевелиться.

Сергей отстегнул от обеих сумок ремни и крепко перевязал одним ноги физрука, а другим – заведенные за спину руки. Когда он заканчивал, физрук немного пришел в себя и начал делать попытки подняться, а в коридоре раздались шаги, и в дверях показалась сторожиха. На лице ее возникло выражение ужаса и даже подбородок мелко-мелко затрясся.

- Ой-ой-ой! Это што-шь вы тут уштроили?!

- Не шуми, бабуля, и не пугайся, - как можно спокойней проговорил Сергей. – Сейчас я уйду, а ты позвони в милицию. Ваш физрук детям колол наркотики.

- Ой-ой!.. – опять запричитала старуха. – Разви-шь мошно такое?

- Ничего не трогай тут, бабушка, поняла? Тут всюду – отпечатки его пальцев. И милиционерам скажи: он прячет всё вон там, за пожарной сигнализацией. А фамилия школьника, которому он хотел сделать укол – на тетрадках в этой сумке. Всё поняла?

- Поняла, вшё поняла… Шичяш позвоню… А это-шь как твоя фамилия?

Но Сергей со своим карабином, засунутым под плащ, уже покинул раздевалку и стремительно шел к выходу.

 

Он вернулся в дом. Позвонил.. Снова ему открыла Вера. В дверях комнаты стоял, держась за косяк, сын Димка. Сергей давно его не видел. Он был так же высок, как те парни, которые только что играли в школе в баскетбол. Но узкогрудый, с тонкой костью, а сейчас очень худой, изможденный, он едва держался на ногах.

- Привет, сынок, - негромко сказал Сергей.

- Здорово, папаша. – постарался придать голосу насмешливую интонацию Дима. – Недавно виделись. Всего полтора года назад. Ты зачем приехал? Куда ты собираешься меня везти? Хочешь упрятать в какую-нибудь идиотскую больницу?

- Нет. Буду лечить тебя сам. Есть только один способ вытащить тебя. И я это сделаю.

- Но ведь ты не нарколог, - вновь с насмешкой заявил сын.

- Точно. Я не нарколог. Я хирург. Но я один в мире хочу – ну, еще, конечно, мама – только мы, как никто, хотим вернуть тебя к жизни.

- А я – живу! И мне не нужно другой житухи! Мне такая – абсолютно в кайф! Понял?

- Ты одной ногой в могиле. И вторую уже занёс, чтобы шагнуть туда. Но я не дам тебе это сделать. Одевайся потеплее. Мы едем.

- Куда?

- Скоро узнаешь.

- А не пошел бы ты, приходящий фазер! – вдруг с остервенением выдохнул Дима.

Сергей помолчал, взял себя в руки.

- Если нужно, я свяжу тебя и увезу силой. Так что одевайся.

Вера внезапно тронула Сергея за плечо.

- Сережа, мне тебе нужно пару слов сказать.

Они уединились на кухне, притворили дверь.

- Мне кажется, ты что-то страшное задумал. Боюсь, ужасно боюсь, Дима от твоих экспериментов погибнет. Откажись, давай как-то иначе… Он же состоит на учете. Ведь лечат же молодых ребят, у которых маленький срок зависимости, в каких-то нормальных клиниках…

- И ты видела излеченных там? По-настоящему излеченных? – он приблизил губы к лицу Веры и прошептал: - Погибнуть Димка может только вместе со мной. Я не вернусь живой, если не смогу его вылечить. Либо ты увидишь нас обоих – либо никого.

- Ты говоришь страшные вещи… Я не могу потерять Диму…

- Если он не вылечится – считай, что мы все трое погибли. Никому не будет жизни.

- Сереженька, откажись, умоляю тебя… Не мучай его, пожалей… Я выплакала все глаза, когда в школе была эта диспансеризация и у пятерых нашли следы от уколов. А потом обнаружила его дневник. Он написал там, что не хочет жить… Обвинял тебя, твой уход из семьи… Меня винил, что не удержала тебя…Он ведь необычный, ранимый, особый мальчик…

- Ты, Вера, не знаешь, какую страшную гадость колол Димке и таким ранимым мальчикам этот нелюдь-физрук. Там зависимость наступает сразу, после одного укола… Да, на мне грех – бросил вас, когда ему нужен был отец. Но теперь я обязан спасти его. Я это сделаю.

Из прихожей донесся стук захлопнувшейся двери.

- Димка ушел! – воскликнул Сергей и вихрем понесся в прихожую.

Он распахнул дверь и увидел сына, спускающегося по лестнице. Но сил у парня не было. Он, хватаясь за перила, медленно, как инвалид, переступал со ступеньки на ступеньку.

- Дима, постой! Ты все равно сам никуда не дойдешь! Хочешь сдохнуть на улице? Жди меня! Я сейчас!

 

Они все втроем: Дима, отец и мать, - вышли из подъезда.

- Сейчас за нами заедет мой друг, - сказал Сергей. – Подождем здесь.

Вера, в пальто нараспашку, не отрываясь смотрела на Димку. Старалась не плакать, сдерживалась изо всех сил.

- Ну, что ты смотришь? Что ты смотришь? – взвился Димка. – Что вы хороните меня? Хотите выглядеть добренькими? Душевными? Поздно! Поздно, милые предки!

- Не паясничай, - тихо и сурово сказал Сергей, а Вера внезапно обняла Димку и с силой повернула к себе его лицо:

- Димуленька… Ты же знаешь, что мы тебя любим. И я, и папа… Слушай его, родненький… Только он может тебя спасти. Я в это верю. Я в это верю.

Из-за угла вывернул «жигуленок». Свет фар мазнул по лицам ожидающих, и через пару секунд машина остановилась у подъезда. Крепко сбитый пожилой мужчина вылез из-за руля и, молча поздоровавшись за руку с Сергеем, подошел к Вере.

- Вера Ивановна, здравствуйте. Я – Павел Иннокентьевич. Вы, конечно, меня не помните, а по молодости мы все вместе несколько раз ездили на рыбалку, на шашлыки. Не припоминаете? Вот и Дима – ему тогда было годика три-четыре…

И тут приехавший вдруг осекся, встретившись глазами с ненавидящим, неукротимым взглядом Димы.

- Я помню, конечно, помню, Павел Иннокентьевич… - постаралась выйти из неловкой ситуации Вера.

Сергей уже загрузил в багажник свой огромный рюкзак. Усадил на заднее сиденье Диму, сел рядом, и «жигуленок» тронулся.

Вера перекрестила отъезжающую машину и смотрела вслед, пока она не скрылась за поворотом.

 

Когда проезжали мимо школы, у подъезда стояли, сверкая мигалками, две милицейские машины, и в одну из них как раз «упаковывали» верзилу-физрука.

- Это ты его выдал ментам? – внезапно обернулся к отцу Димка, и злая усмешка тронула его губы. – Напрасно, папухен. Абсолютно зря. Он хороший мужик. Между прочим, тоже рос без отца. Понимал меня и других понимал. Шпрехал с нами на одном языке. Всегда готов был сделать вмазку в долг.

- Эту мразь ты называешь хорошим мужиком? Когда ты будешь одного за другим хоронить своих товарищей, вот там – на кладбище – ты поймешь ему цену.

- Мы с тобой говорим на разных языках. Жизнь – это безнадёга, глюк. Она ничего, ровно ничего не стоит! - мрачно заявил Димка и резко отвернулся в знак того, что разговор окончен.

Сергей искоса, незаметно стал наблюдать за сыном и вдруг понял, что тот мгновенно уснул, словно силы разом покинули его.

Павел, сидевший за рулем, тоже услышал сквозь гул мотора посапывание Димки и обернулся к Сергею.

- Он уснул?

- Кажется, да.

- Как же все-таки вразумить мальчишку?

- Он уже не мальчишка – мужчина. И вразумить его не удастся, - резко, определенно высказался Сергей. – Он сам должен дойти до всего. Сам.

- Ты выбрал, Сережа, уж очень суровый путь, - покачал головой Павел. – Ты хоть понимаешь это?

 

Аспидно-черная волна с белыми гребешками пены мощно накатила на каменистый берег.

Сергей и Павел стояли у самой границы подступающей волны и смотрели в безбрежную темень. Резкими порывами дул сильный холодный ветер.

Метрах в двадцати позади них замер с горящими фарами «жигуленок». Димка медленно, неуверенно открыл дверь и, ошарашенный, вылез, или скорее выполз, из машины. Сопротивляясь напору ветра, качаясь на тонких ногах, пошел к отцу.

- Куда ты меня привез, папахен?

- Ты в детстве знал эти места, - неожиданно улыбнувшись, ответил Сергей. - Мы почти каждое лето сюда наезжали. Ты жутко любил тут купаться. Тебя было не вытащить из озера. Вспомнил?

- Нафиг мне это вспоминать? То было в прошлой жизни. Вернее, этого не было вовсе. Был глюк, лажа, сплошная херня. Зачем мы сюда приехали?

- Мы будем жить на этом озере, пока не победим твою болезнь. Может, месяц, а если надо – и дольше.

- Здесь?! – возмущенно воскликнул Димка. – На этом гребаном берегу? Среди этих камней? – он в злости даже пнул крупный осколок древних ледниковых катаклизмов.

- Ты не понял, сын, - спокойно возразил Сергей. – Мы будем жить там, - и он указал рукой во тьму, откуда накатывались черные с белой пеной валы.

- Ты совсем крэзанулся… - невесело захохотал Димка и, уверенный, что отец действительно сошел с ума и говорить с ним бесполезно, махнул рукой и слабой, болезненной походкой поплелся вдоль кромки воды.

- Ну что, ты не передумал, Сережа? – с надеждой спросил Павел.

- Нет. Остаюсь.

- Тогда прими во внимание. Октябрь – дурной месяц для здешних вод. Дует в основном зюйд-вест, а течение будет меняться дважды в день. Утром – оттуда, вечером и ночью – туда. Ну, в общем, вас будет все время относить на северо-запад, на скалы. Через неделю могут начаться затяжные шторма – по два-три дня без перерыва. Парус не ставь, старайся на веслах…А дальше все вообще непредсказуемо Шуга, может, даже лед. Тебя устраивает такой расклад?

- Абсолютно, – не задумываясь, бросил Сергей.

- Напрасно, - покачал головой Павел. – Я бы не рисковал. Да – и еще одно. Конечно, ты можешь посмеяться и плюнуть. Но тебе лучше знать. Говорят, именно в октябре появляется это гигантское существо, вроде белухи, только в три раза больше. Ее еще зовут Сила. Топит лодки, как спичечные коробки…

- Да слыхал я, слыхал о ней. Глупости. Сказки бабушки Параски.

- Ну, смотри, я предупредил, - огорчился Павел. – Пойдем вытаскивать карбас?

- Пошли, - шагнул Сергей. – Тулупы и сапоги дашь?

- Еще бы! Не в плащиках же и курточках вас отправлять!

Павел включил мощный фонарь и в луче дальнего света обнаружился большой старый сарай, к которому они и направлялись. Загремел ключ в ржавом навесном замке. Из сарая Павел и Сергей выволокли видавший виды карбас и по проложенным деревянным мосткам дотащили его до воды.

Потом по очереди они таскали и складывали на корме весла, мачту, обернутую парусом, два огромных тулупа, две пары рыбачьих сапог, удочки и багор, сергеев рюкзак, какую-то мелочевку. К концу работы Сергей заметил, что вернулся из своей прогулки по берегу и с изумлением воззрился на карбас Димка.

- И ты думаешь - я поплыву с тобой на этой посудине? – повернулся к Сергею сын. – Да еще вот так – в непогоду? В ночь?

- Конечно, поплывешь, если ты умница.

Димка помолчал, внимательно поглядел на Павла, потом снова на отца и спокойным тихим голосом сказал:

- Не бывать этому.

- Ну что ж, - так же спокойно проговорил Сергей, - твое право. Ты уже почти взрослый, можешь решать сам. Я сейчас провожу Павла до машины, погляжу, как он уедет, а потом – помашу тебе ручкой и поплыву. Ты оставайся. Оставайся, сынок.

У Димки на глазах выступили слезы. Губы его дрожали, он явно хотел сказать что-то дерзкое и, может быть, даже страшное, убийственное для отца, и наконец произнес вибрирующим голосом:

- Ты чудовище. Ты хуже Великого Инквизитора!

- Что?! – то ли не расслышав, то ли не поняв, воскликнул Сергей.

- Ты слышал! Слышал, что я сказал!.. Мы в школе проходили… Ты убиваешь все лучшее… Ты хуже этого изверга, которого Достоевский назвал Великим Инквизитором!

Он отвернулся и больше не смотрел на отца, а Сергей. проглотив комок, стоявший в горле, поманил к себе Павла.

- Паша, - негромко сказал он, - ты, пожалуйста, отвези Диму назад. Домой. Извини, что я тебя все время напрягаю. Сможешь?

- Какой вопрос… - закивал головой деликатный Павел Иннокентьевич. – А ты? Я вас обоих и отвезу…

- Нет-нет, - поспешно сказал Сергей. – Меня не надо. Я уже собрался, ничего отменять не буду. Я поплыву.

- Но какой смысл? – перешел на шепот Павел. – Смысл какой, я говорю? Ведь нет никакого смысла!

- Ты, пожалуйста, не спорь со мной, - мягким, проникновенным тоном произнес Сергей. – Если берешься отвезти Диму, садитесь, поезжайте. Дима, лезь быстрее в машину! Только задерживаете меня!

Он достал из карбаса большие рыбачьи сапоги и стал их натягивать, сняв свои ботинки.

Димка внезапно, собрав свои последние силенки, резко развернулся и стремглав побежал к «жигуленку». Буквально упал от изнеможения на переднее сиденье и оттуда стал жестами звать Павла.

Тот все еще стоял, не шевелясь.

- Павел Иннокентьевич! Да поехали же! – заорал Димка. – Отец ни за что не поедет! Для него это дело принципа! Ну, поехали! Пожалуйста!

Павел постоял еще несколько секунд и медленно двинулся к машине. Завел мотор. Снова поглядел на Сергея. Тот возился с сапогами, и в сторону «жигуленка» не смотрел.

Машина неспешно, словно нехотя развернулась, проехала в двух метрах от Сергея и осветив фарами карбас, покосившийся сарай, рубленый старый домик и лес за ним, стала удаляться, погрузив прибрежное пространство в кромешную тьму.

Димка сидел в машине нахохлившись, всем своим видом выказывая решимость поступать по-своему. В его позе было что-то от обиженного на весь свет воробушка, и он мог показаться постороннему человеку даже комичным, смешным, если не знать трагической подоплёки происходящего.

Павел Иннокентьевич, напротив, выглядел гроза грозой. Его злило и поведение Димки, и нелепое решение Сергея, и собственное бессилие как-то повлиять на ситуацию. «Жигуль» подпрыгивал на ухабах лесной дороги, то и дело застревал в глубоких колдобинах. Что-то в машине все время погромыхивало и отваливалось.

Внезапно Димка резко обернулся к Павлу и тонким пронзительным голосом спросил:

- С какого бодуна папаша решил притащить меня на это озеро?

- Говори об отце уважительно! – взорвался Павел Иннокентьевич. – А если хочешь знать про озеро – оно вылечило сотни людей! Что-то есть в его воде! В воздухе над ним! Даже в рыбе, которую в нем ловят! Оно восстанавливает иммунитет! Буквально возвращает к жизни! У него уникальный солевой состав! Нигде в мире больше такого нет! Я в молодости, если хочешь знать, болел туберкулезом. Одно лето провел здесь – и навсегда забыл о чахотке! Своими руками срубил домик, и каждый год с тех пор летом – сюда! Отец кладет за тебя жизнь, а ты ведешь себя как маленький трус и слабак!

- Я не слабак! – завопил в ответ Димка. - И причем здесь чахотка?

- Тут спасались многие – с разными болезнями! Эта вода промыла бы не только твои кишки, но и твои мозги!

Он внезапно ткнул пальцем в лоб Димки. Тот шарахнулся. Ударился затылком в боковое стекло. Лицо его исказилось от боли. Хотел взвыть, но вместо этого выкрикнул:

- Мои мозги не нужно промывать! Я в полном порядке!.. Слабак и подлец – это мой папаша, который бросил нас с мамой, когда мне было семь лет!

- А ты не подлец?! – с яростью повернулся к Димке Павел. – Что ты сделал с матерью? Я знал ее молодой женщиной – теперь это старуха, которая стоит на краю могилы!.. Ты!.. Ты будешь ее убийцей!

- Поворачивайте! - вдруг взвыл Димка. - Поворачивайте, говорю! Едем назад! – лицо его было искажено гримасой отчаяния, голос срывался.

- Ну вот, прочухался наконец!

- Просто не хочу, чтобы меня считали подлецом!

Они вернулись на берег, на то же место, откуда минут пятнадцать назад уезжали. Но здесь было пусто. Карбас вместе с Сергеем исчез. Только борозда на мокрых камнях, заливаемая то и дело набегающей волной, говорила, что именно здесь Сергей спустил лодку на воду.

- Уплыл, - сказал словно самому себе Павел. – Ну, упрямый мужик!

Димка выглядел не просто растерянным: казалось, из него ушел последний заряд энергии, шарик сдулся и уже ни на что не годился.

- Погоди! Он же не мог уплыть далеко. Сейчас попробуем… - Павел шагнул к машине и, включив дальний свет, стал «мигать» фарами.

Прошло время, прежде чем в луче фар показался возвращающийся карбас. Он приближался. Видна была уже спина Сергея, мощные размеренные движения рук, сжимавших весла. Последним энергичным гребком Сергей достиг берега, и носовая часть карбаса прошуршала по мелким камешкам у линии прибоя. Опершись рукой о планшир, Сергей спрыгнул на землю, подошел к Димке.

- Ну что? Пойдешь со мной? – спокойным, будничным тоном спросил он, словно ничего до этого не произошло.

Димка молчал, опустив глаза, и лишь каким-то невнятным кивком головы подтвердил согласие.

- Молодчага, - сказал Сергей. – Я не сомневался в тебе, - он хотел похлопать Димку по плечу, но тот, мгновенно увернувшись, скользнул мимо отца и попытался сам перелезть через борт в лодку. Но сил не хватало, это простое движение никак не удавалось осуществить. Сергей двинулся помочь сыну, но Димка зло зашипел:

- Не лезь! Я сам!

Он сделал еще несколько попыток и наконец каким-то сверхусилием перекинул свое тощее, кажущееся теперь нелепым тело через борт.

- Ты с ним там помягче… - тихонько шепнул Павел. – Парень не в себе.

- Знаю, - кивнул Сергей. – Ты мне здорово помог, Паша. Ведь это ты его уговорил вернуться?

- Да в том-то и дело, что он сам.

- Чудеса… - прошептал Сергей и, пожав Павлу руку, кивнул в сторону карбаса. – Толкнешь?

- Не вопрос!

И когда Сергей запрыгнул в карбас, Павел дождался волны и умелым движением столкнул лодку в воду. Взявшись за весла, Сергей отчалил подальше от берега, развернул лодку и, отплывая, они с Димкой видели, как «жигуль» мигнул им пару раз фарами, потом медленно двинулся к лесу и исчез во мраке. А вскоре и земля, освещаемая только светом звезд и ущербной луны, стала как-то заметно отдаляться, меркнуть и тоже вдруг в какое-то мгновение исчезла.

 

На Димку этот момент исчезновения земли произвел гнетущее впечатление. Черные бурлящие волны за бортом, разрезаемые носом лодки, то и дело вскипающая на волнах и тут же исчезающая пена странным образом заворожили и устрашили его. Сидя за спиной отца на передней банке, он почувствовал себя совершенно одиноким, отрезанным от мира в этом бесконечном мраке. Низко наклонившись над бортом и вцепившись пальцами в планшир, он вонзился взглядом в кипящую воду и смотрел на нее до тех пор, пока все у него перед глазами не завертелось вихрем.

Казалось, эта бурлящая вода наполнена мириадами живых существ, похожих на крошечных острозубых рыбок или мерзких плавающих насекомых. Они были почти бестелесны, прозрачны, и бесовской танец, в котором они крутились, разинутые миллиметровые пасти, микроскопические, уже окровавленные зубки, которыми они то и дело впивались в лежащие на планшире руки Димы, отрывая мельчайшие частицы кожи, обкусывая пальцы, - все это наполнило его ужасом.

Он резко выпрямился, почувствовав, что вот-вот свалится за борт, и тихо произнес:

- Данте, «Ад», круг первый…

- Что, Дима? – быстро обернулся к нему отец.

- Ничего такого. Просто очень похоже. Данте. «Божественная комедия». «Ад».

- Ты, наверно, из всех предметов любишь литературу? – предположил отец.

- Почему ты решил?

- Достоевский, Данте… Всё из литературы…

Димка усмехнулся и быстро ответил:

- И еще дядя Степа!

- Причем здесь дядя Степа? – удивился Сергей.

- Тоже на «Д», - засмеялся Димка.

Сергей тоже заулыбался и, обернувшись, внимательно вгляделся в Димку.

- Ты будешь всю ночь грести? – внезапно серьезно спросил Дима.

- Нет, еще минут двадцать. Там проходит по озеру теплое течение. Мы должны дойти до этого места, иначе замерзнем в первую же ночь.

- Я уже замерз.

- Чего же не говоришь, Димуля? – Сергей наклонился и, достав из-под скамьи один из тулупов, кинул его сыну. – А хочешь – погреби немного, сразу согреешься.

Димка поглядел на отца, как-то странно улыбнулся.

- Не сегодня, папахен. Как-нибудь в другой раз.

- В другой – так в другой, - согласился Сергей. – Знаешь, а у меня к тебе просьба. Не употребляй ты это дурацкое слово: папахен. Называй меня, как хочешь: отец, папа, батя… Как угодно – только не собачьей кличкой – папахен. Идет?

- Идет. Согласен. Тогда и ты не называй меня: Димуля. Очень сладко. Не соответствует уровню наших отношений, - проговорил Димка, привстав и натягивая на себя громадный тулуп, в котором он сразу утонул.

- А какие у нас, по-твоему, отношения? – Сергей специально отвернулся и взялся вновь за вёсла, чтобы дать сыну полную свободу высказаться.

- В том-то и дело, что пока – никаких. И какие будут – мы тоже не знаем. Может, совсем не сложится.

- Ты всегда режешь правду-матку? – вновь обернулся к Диме отец.

- Нет, ты что! Очень редко! - сразу ответил Димка. – С дураками это не прёт, бессмысленно, даже опасно!

- Ну, спасибо, что хотя бы дураком меня не считаешь.

- Не стоит багодарности, - улыбнулся Димка. – Ты же не знаешь, кем я тебя на самом деле считаю.

- Та-ак! – протянул Сергей. – И кем же? Наверняка, плохим отцом?

- Ну, это само собой.

- И кем еще?

- Опасным маньяком, который почему-то решил, что может меня спасти и осчастливить.

Как ни постарался Сергей в этот момент не выдать своих чувств и свести всё к иронической улыбке, на мгновение в глазах его мелькнуло такое бешенство, что он сам себя испугался. Он стал молча грести, но спина его, напряженная, окаменевшая, говорила все о его состоянии.

Внезапно он обернулся к Диме.

- Да, я маньяк - для тебя! Но ты в тысячу раз более опасный маньяк – для самого себя! Для матери, которая тебе отдала свою жизнь и умрет, если погибнешь ты! Для всех окружающих, потому что каждый наркоман, независимо от своей воли, порождает вокруг себя новых наркоманов! Ты зараза, эпидемия, смерч! Я должен убить в тебе эту заразу!

Дима, который съежившись сидел в своем укрытии-тулупе, так что видны были только глаза, высунул голову. Лицо его было искажено болью.

- Ладно, не шуми, отец. Я ведь все же сел в твой дурацкий карбас. Только скажи мне. Отчего нельзя было переночевать на берегу, в доме, где, наверняка, есть печь? Почему надо было пилить сюда ночью? Когда я чувствую себя отвратно! Когда вот оно – подступает!

- Именно потому! Потому что у тебя ломка! И ты украл бы у матери ее последнее колечко! Или еще что-нибудь! И сбежал бы из дому, чтобы тебе вкололи грязной иглой очередной дозняк!

- Не шуми, не шуми, батя… - Дима сполз в своем тулупе на настил лодки

и стал забиваться под скамью. – Не доставай меня… Посмотри на мои руки, - и он протянул к отцу ладони тыльной стороной. - Крови нет? Только честно… Нет на них крови?

- Никакой крови нет. Успокойся. Откуда могла появиться кровь?

- Кусают… Все время кусают… - пробормотал он. - Не доставай меня. Не спрашивай… Мне совсем лажово… Не могу…

- Погоди, - Сергей полез в рюкзак и достал оттуда аптечку, а из нее одноразовый шприц и ампулу. – Ляг ровно, вытянись! – командовал он. – Расстегни джинсы! Приспусти!

Он протер спиртовой салфеткой ягодицу сына и сделал укол.

- Через десять минут станет полегче. Терпи, сынок. Укройся.

- Никакой я тебе не сынок… - проскрипел Дима, забиваясь в свой тулуп.

Сергей снова сел на весла и начал мощно грести.

 

Пар шел от воды. Спокойная, едва колышущаяся водяная масса, словно пограничной чертой, резко отделялась от остального озера, где накатывали

холодные валы. Карбас пересек эту границу и оказался в другом мире. Здесь было светлее, чем в холодной части озера. Свет звезд и луны отражался от почти безмятежной маслянистой поверхности воды. Лишь порой пузырьки какого-то газа, шедшие со дна озера, нарушали покой этой озерной глади. Да еще местами со дна, светясь фосфорическим светом, медленно всплывали и качались на поверхности желтовато-розовые водоросли.

- Посмотри, как выглядел рай, - сказал Сергей, подгребая к скоплению золотистых водорослей.

Димка неохотно выглянул из своего укрытия, чуть-чуть поднял голову над планширом, но тут же заинтересовался тем, что происходило за бортом.

Отец тем временем достал из-под носовой банки якорь с большим мотком каната и опустил его за борт, а потом - спиннинг и из отдельного ящичка – лесы для рыбной ловли и стал нанизывать на крючки наживку.

Вскоре спининг был закреплен на корме и лесы были спущены в воду, а Димка, заметив эти приготовления, дурашливо поинтересовался:

- Кстати, каково будет наше меню? Надеюсь, ты захватил энное количество консервов?

- Наши консервы плавают там, - усмехнулся Сергей кивнув в сторону только что спущенных лесок.

Рыбы, видимо, здесь, в теплом течении, было немало и отреагировали на наживку они быстро. Закачалась, задергалась жерлица на одной из лесок, но что-то спугнуло щуку. На другую леску удалось сразу поймать окуня.

- Ух ты! – изумился Димка, когда какая-то рыба, выпрыгнув из воды, пролетела метра четыре по воздуху и вновь спикировала в родную стихию.

Сергей, между тем, перегнувшись через борт, вылавливал водоросли и набивал ими большую пластиковую банку. Иногда он отрывал от клубка водорослей порядочный клок и, положив в рот, с наслаждением смаковал и разжевывал.

- Это еще зачем? – изумился Димка.

- Это как раз то, что тебя спасет. Лови! – и отец кинул Димке скользкий желтый клубок. – Хочешь вернуть себе силы и не быть больше инвалидом – разжевывай их и глотай.

- Фу! Какая гадость! – заныл Димка, едва положив водоросль в рот, и хотел было выплюнуть ее.

- Ты что! Не смей! – воскликнул отец. – Озеро навеки поссорится с тобой и не станет лечить!

Димка инстинктивно проглотил то, что находилось у него во рту, но тут же скривился еще больше.

- Нет, батя, ты все-таки крэйзанутый! Кто поссорится со мной?! Эта огромная лужа?! Пусть даже она сто километров в диаметре!

- Это для тебя она огромная лужа, а для матушки-природы это любимое дитя. Это живой организм. С изумительно чистой водой. С десятками микроорганизмов, в которых есть все, что нужно для жизни. Это озеро не раз исследовали. Тут все нужные сочетания металлов, микроэлементов, витаминов и еще совсем неведомых веществ. Сочетания, которых почти нигде больше нет в природе.

- Почему же вокруг не понастроили санаториев, больниц, лекарственных заводов? – воспылал праведным гневом Димка.

- Еще построят. И если без разума - загрязнят все вокруг и погубят. Слава Богу, еще не все медвежьи углы испакостила цивилизация. А пока – цени! Поглощай богатства этой лужи не в виде мертвых таблеток, а в натуральном естестве! Тебе противно – преодолей себя. Убеди себя, что глотаешь мед с орехами! Глотай, я тебе говорю!

Как ни странно, напор отца что-то сломил в Димке, и он автоматически стал отрывать целые клоки водорослей, засовывать их в рот и, едва пожевав, с отвращением глотать.

Сергей, между тем, сбрасывал с себя всю одежду, раздевался донага.

- Что ты делаешь? – изумился Димка.

- Здесь сейчас тепло, как в Сочи. Хочу поплавать. Может, нам всего сутки удастся продержаться в теплом течении. Если завтра подует сильный ветер, карбас поневоле будет относить к холодным берегам. Этот якорек нас не удержит. А там вообще – на носу зима. Советую и тебе искупаться.

- Нет, не хочу!

- Пацаненком именно тут ты учился плавать. Не помнишь?

- Нет, - сурово отрезал Димка. Он категорически не хотел вспоминать свое детство.

- Разденься, пусть хотя бы тело подышит. Газы, которые выделяются со дна озера, тоже чертовски полезны. Именно они спасли в юности Павла Иннокентьевича, когда он болел.

Димка нехотя стал стаскивать с себя свитер, майку. Разделся до трусов. Сел на корме, свесив ноги за борт, поболтал ими в воде, и водоросли – в ответ – стали всплывать в этом месте.

Сергей тем временем нырнул с носовой части лодки и, наслаждаясь водой, теплом, лунным светом, сделал несколько кругов, держась на расстоянии метров десяти от карбаса.

Димка вдруг почувствовал, как что-то нежно коснулось под водой его ноги. Он не испугался, а опустив глаза, с изумлением увидел, что крошечная, не более пяти сантиметров, рыбка ткнулась ему в голень, словно поцеловала его, и так и замерла на месте. Он шевельнул ногой, и малютка мгновенно исчезла. А вместо нее вдруг чья-то рука схватила его за лодыжку и резко стащила в воду. От неожиданности он погрузился с головой и даже хлебнул немного озерной воды, а вынырнув, заорал благим матом:

- Ты что, с ума сошел, батя! Что ты себе позво…

Он не договорил и, внезапно снова оказавшись глубоко под водой, вдруг понял, что у него нет сил выплыть, что он тонет. Черная глубина затягивала его. Но тут сильные руки отца стали толкать его вверх. Он на миг увидел через колеблющуюся воду искаженный, словно смеющийся серп луны, и вот он – воздух!

- На спину! Ляг на спину! – приказал отец и, поддерживая Димку одной рукой, другой стал подгребать к лодке. – Хватайся за борт! – и он помог Димке взобраться на карбас.

 

Они молча одевались. Димка старался не смотреть на отца, хотя его распирало от желания высказаться. Он расстелил свой тулуп на настиле карбаса, забрался внутрь и отвернулся, всем своим видом показывая, что не собирается с отцом общаться.

Сергей кинул свою шубу на настил рядом и, хотя для двоих было узковато, улегся рядом с Димкой. Тому пришлось слегка подвинуться, и это спровоцировало его заговорить.

- Никогда больше, слышишь, никогда не делай так! Это голимый беспредел! Я хочу сам решать, что мне делать! Мне вовсе не хотелось купаться!

- Ты боялся, что вода окажется холодной? – примирительно спросил отец. – Но ты же убедился: здесь она теплее теплого.

- Ничего я не боялся! Просто я хочу решать сам!

Они лежали спина к спине. Было, конечно, тесновато – трудно согнуть ноги в коленях, повернуться на другой бок, чтобы не потревожить соседа.

Отец все-таки перевернулся на спину, заговорил по-прежнему мягко, миролюбиво.

- Дима, хочу поговорить с тобой как со взрослым человеком.

- Наконец-то, - буркнул Димка.

- Я знаю, многое тебя озлобляет против меня. Я во многом виноват. Но мы должны найти способ сосуществовать. Жить здесь, на озере, месяц, а то и два – и все время собачиться – это бред, сумасшествие!..

- Два месяца?! – воскликнул Димка и тоже рывком повернулся. – Да я сбегу! Кто это выдержит!

- Вот-вот! Я именно к этому и завел разговор. Сбежать ты можешь, только убив меня. Ты, я понял, любишь Достоевского. Что ж, в рюкзаке есть вот это… - Сергей быстро привстал и вытащил из лежащего под банкой рюкзака туристский топорик. – Через полчаса я усну. Дерзай сынок! Докажи, что ты – не тварь дрожащая… Устраивает тебя такой вариант?

- Ты собирался говорить со мной, как с человеком, а говоришь – именно как с тварью! - яростно воскликнул Дима и протянул руку за топориком: - Дай!

Сергей отдал ему топорик, и Димка внезапно, ни секунды не колеблясь, с размаху швырнул его за борт – по воде только круги пошли.

- Роскошно! Суперкруто! – оценил поступок Сергей. – Только, конечно, зря. Он нам мог очень пригодиться в некоторых случаях. Ну, да ладно, в нашей ситуации ничего не жалко. Предположим другое. Ты решил тайно смыться. Ночью прыгнул за борт и поплыл. Но уже через двести-триста метров вода ледяная. Ноги сведет судорогой. Да и эти двести метров ты не проплывешь. У тебя нет сил даже на то, чтобы нырнув выплыть на поверхность. Как же ты достигнешь берега?

- Хватит говорить мне гадости! Чего ты добиваешься, отец?

- Я добиваюсь, чтобы ты сознательно, по-мужски захотел покончить с наркотой, задушить болезнь. Стать по-настоящему человеком.

- А если не выйдет? Когда меня ломает, я не человек. Я это понял. Полная лажа, но это так. Ты еще не видел меня в этом состоянии. Когда оно наступает – я сам себя боюсь.

- Буду выводить тебя из этого сначала уколами. Но химия – это полумера. Надо восстановить иммунитет, выгнать дурь из организма. Будем плавать даже в ледяной воде. Пить воду прямо из озера. Все время жевать водоросли. Есть сырую рыбу.

- Я не смогу, отец. Говорю сразу.

- Сможешь. Ты еще не знаешь пределов возможностей человека. Многие рыбаки, путешественники, жертвы морских катастроф спасались этим. Ты сможешь. Я верю.

Они лежали – плечом к плечу - на дне карбаса, лишь слегка укрытые своими тулупами.

- Откуда в тебе этот фанатизм? – спросил Димка.

- От деда и отца, твоих предков.

- Я почти ничего о них не знаю. Только то, что оба тоже были врачами.

- У нас времени будет – завались. Я тебе расскажу о них.

- Расскажи сейчас.

Сергей коротко глянул на сына.

- Твой прадед, Егор Еремеевич - из семьи сельских священников. Сама наша фамилия, Плахтин, - от плахта, власяница, вретище, грубая одежда монахов.

- Надо же, никогда бы не подумал, - усмехнулся Димка. – Выходит, ты – монах, я – монах, мы все – монахи?

- Считай так… Прадед твой не захотел продолжать то, чем занимались предки, и очень рано ушел из семьи, был в городе на черных работах, но пробился, стал студентом-медиком. В двадцатые годы был уже известным неврологом, сотрудником знаменитого Бехтерева. Слышал что-нибудь про него?

- Только фамилию. Больше ничего.

- Бехтерев был великий человек, перед ним преклоняться надо. В двадцатые годы он обследовал Сталина, которого тогда еще никто не называл тираном, палачом русского народа. Но Бехтерев нашел у него признаки шизофрении и публично заявил, что такой человек не может стоять во главе государства. Бехтерева тайно отравили, расправились со многими его сотрудниками. Но деда репрессии коснулись только через десять лет, в самом кровавом, 1937 году. Из лагерей он не вернулся. А сын его, мой отец, Геннадий Егорович был изгнан из мединститута, где тогда учился. Он все четыре года войны провел на фронте, был дважды ранен, получил ордена, медали. Благодаря этому в сорок пятом восстановился в институте и пошел по стопам своего отца, в неврологию. История сыграла с ним злую шутку. В пятьдесят третьем она тоже столкнула его со Сталиным. Вождь часто мучился от люмбаго, по-простому - от прострелов, болей в пояснице. Молодой врач легко поставил его на ноги народным средством – нанес повыше попы вождя йодовую решётку, вопреки опасениям академиков. Вождь приблизил к себе молодого удачливого медика, и отец одним из первых был арестован по так называемому «делу врачей-отравителей», когда всех, кто лечил Сталина, обвинили в заговоре с целью угробить вождя и всё Политбюро компартии.

- Было и такое? – с изумлением спросил Димка.

- Было и не такое! – подтвердил Сергей. – Я знаю, хотя он никогда об этом не говорил, что отца пытали, требовали подписать признание. Он ничего не подписал. Но Сталин, слава Богу, сам сдох, и вскоре отца и других врачей выпустили. Он накрепко запомнил эти два урока и, когда я поступил в медицинский, он взял с меня клятву, что я пойду не в неврологию, а в хирургию, и что никогда я не стану работать в Москве, а только в провинции, в каком-нибудь маленьком райцентре.

- И потому я родился в таком отстойном городишке? – с легко угадываемой издевкой спросил Димка.

- Да, именно поэтому, - ответил Сергей.

- Как я ненавижу наш Голопупинск! – сквозь зубы процедил Димка. – Только не говори мне, что я неправ.

- Все будет зависеть от тебя. Захочешь – будешь жить в Москве. Захочешь – в самом Париже. Только и там, и там ты можешь найти всего лишь кусочек Голопупинска. И уж точно там ты не найдешь такого озера. Все будет в твоих руках.

- Старая песня! – разозлился Димка. – Все зависит от тебя! Все зависит от тебя! Ничего не зависит от меня! Вокруг безнадёга! Твой рассказ о предках только убедил меня в этом!

- Значит, я плохо тебе рассказал! – не без некоторой злости констатировал Сергей. – Кстати, я не досказал тебе всю историю до конца. У нее есть неожиданное продолжение. Когда-нибудь расскажу. Всё! Давай спать.

Карбас легко, почти неощутимо раскачивался на поверхности теплого течения. В такт ему перед глазами Сергея и Димки колыхалось аспидно-черное небо с ярчайшими звездами.

- Какие звезды… - внезапно изумился Димка. – У нас в городишке таких не увидишь. И вот лажа – ничего, кроме Большой и Малой Медведиц, я не знаю. А ведь проходили астрономию. Полный облом… Кстати, не вижу Большой Медведицы… Куда-то она слиняла…

- Ты не там ищешь, - улыбнулся отец. – Запрокинь голову! Еще сильнее! Видишь вон там, на севере, над самым лесом – вот там она всегда в октябре.

- Ага, вижу. А вот эта звездная дорожка, пересекающая все небо?

- Это знаменитые Стожары, или Плеяды, они особенно ярки именно сейчас, осенью, а в центре, видишь, пять звезд – вроде «дабль-вэ»? Это созвездие Кассиопеи, мифической царицы, которая слишком часто хвасталась своей красотой. Греческие богини рассердились, и в качестве жертвы ей пришлось отдать на съедение чудовищу, посланному богинями, свою дочь Андромеду.

- И чё? Сожрали эту Андромеду?

- Ничуть! Вот она, сверкает чуть пониже своей матери, а над ней созвездие Персея. Этот герой, сын Зевса, спас Андромеду от чудовища и женился на ней.

- А прямо над нами, в центре – огромный перевернутый ковш, вроде Большой Медведицы. Это что?

- Это Пегас, знаменитый крылатый конь. Он доставляет громы и молнии самому верховному богу Зевсу.

- Нам не хватало только грома и молнии, - совсем по-мальчишески засмеялся Димка и вдруг помрачнел от недавнего воспоминания.

- А кроме того, Пегас своим копытом высек волшебный источник Иппокрену, его вода вдохновляет поэтов.

Димка при этих словах вдруг необычайно оживился, привстал на локте, чтобы увидеть лицо отца.

- Правда? И где же этот источник?

- Ну, разумеется, в Древней Греции, на мифической горе Геликон, где жили поэты.

- Откуда ты все это знаешь?

- Да я, Дима, много чего, совсем ненужного, знаю.

- Жаль, что этот источник в Греции, - с грустной усмешкой сказал Димка.

- Ты пишешь стихи? – вдруг догадался отец.

- Ты что! С чего ты взял? – поспешно возмутился Димка. - Просто очень интересно.

- Считай, что прямо под нами как раз и течет Иппокрена.

- Глупость! Зачем мне так считать!

- Ладно. Спать будем? – примиряющее спросил отец.

- Будем!

Но только они улеглись, вновь уставившись в гипнотизирующее зрелище звездного неба, как вдруг лодку потряс мощный рывок, она затряслась и ощутимо двинулась по течению.

- Якорь! – воскликнул Сергей и, выпростав ноги, укрытые полой тулупа, из-под скамьи, через пару секунд был на носу карбаса. Бечева, до того натянутая якорем, как струна, сейчас бессильно болталась за бортом. Сергей легко вытянул остаток каната из воды. Канат то ли сам лопнул от натяжения, то ли был кем-то перекушен.

- А, черт! – пробормотал Сергей. – Я знал, что долго он нам не послужит! За одну ночь потерять топорик и якорь! Это уже, как ты говоришь, полная лажа. Теперь мы будем дрейфовать к северу. От теплого течения к утру не останется и следа.

Димка, тоже разглядывавший бичеву, на секунду состроил виноватое лицо, но тут же вернулся к своему тулупу и забрался в него.

 

Проснулся Сергей на рассвете от того, что было очень холодно и даже под тулупом его пробирал озноб, но, главным образом, из-за странного ноющего звука, который раздавался, казалось, прямо у него над ухом. Дима, кутаясь в свою шубу, сидел прямо перед ним на скамье и трясся мелкой-мелкой дрожью. Взгляд его был бессмысленно устремлен вдаль, на застланный сплошными свинцовыми тучами горизонт. Чувствовалось, что он весь сосредоточен на какой-то страшной, не отпускающей ни на секунду внутренней боли.

- Дима! – громко позвал отец. – Димуля! Сын!

Он обнял Диму, попытался получше укутать его в тулуп, но парень, внезапно оттолкнув его, сполз на дно лодки и, скорчившись, стал кататься по холодному влажному настилу.

- Кусают… Кусают… - бормотал он.

Руками он разодрал рубашку на себе и стал царапать грудь, плечи.

- Кусают!...

- Ничего нет, тебе кажется, - пытался пробиться к сыну Сергей.

- Не-ет! – взвыл Димка, глядя на отца с ненавистью. – Ты не знаешь! Кусают – до крови!..

- Погоди, сейчас помогу.

Сергей быстро достал аптечку, сделал сыну укол, и парень постепенно начал приходить в себя.

- Дима, - тихо заговорил Сергей, - послушай меня, химия не спасет тебя. Она приносит лишь временное облегчение. Нужно ломать организм другими способами. Один из лучших – каждый день ледяная вода. Вот спасательный жилет. Вот конец, которым я тебя привяжу. Тридцать секунд в воде, я буду рядом с тобой, а потом я сделаю массаж. Ты будешь чувствовать себя новым человеком. Решайся. Я не хочу тебя заставлять. Это должно быть твое решение.

- По-моему, ты хочешь угробить меня, - простонал Димка.

- Решайся. Ты же из рода Плахтиных! Ну, что, пробуем?

И поскольку Димка молчал, отец быстро снял с него верхнюю одежду, натянул на него спасжилет, приготовился сам и, подав сыну руку, скомандовав: «Раз, два, три!» - нырнул вместе с ним в ледяную воду. Послышались вопли Димки. Он беспомощно бултыхался в воде, поддерживаемый отцом.

Но когда он уже лежал на дне лодки, на тулупе, а отец медленно, умело массировал его тело, Димка закрыл глаза и на лице его отразилось блаженство.

 

Титр: «ПЯТЫЙ ДЕНЬ»

 

В это утро Сергея и Диму разбудило странное ощущение, что кто-то, схватив за плечи, усердно и неостановимо их трясет. Было полное безветрие. Ни одна волна не рассекала поверхность озера. Но при этом карбас часто-часто вибрировал – так, словно он готов был рассыпаться на мелкие частицы.

- Мертвая зыбь, - объяснил недоумевающему Димке Сергей. – до чего неприятное ощущение, правда?

- Боюсь, меня просто стошнит.

- Держись.

- А это надолго?

- Черт его знает, Дима. Надо чем-то заняться. Сейчас будем разделывать рыбу. Что-то попалось на дорожку.

Сергей двинулся к спиннингу, стал сматывать леску. На крючок попался довольно крупный голец.

- Килограмма четыре. На несколько дней рыбой обеспечены.

- Как она мне надоела! – чуть не с зубовным скрежетом пробормотал Димка.

Далеко-далеко раздалось вдруг тарахтенье лодочного мотора.

И Сергей, и Дима сразу повернулись на звук и стали вглядываться в стелящийся вдали туман.

Постепенно звук усилился и из тумана появился силуэт небольшого катера. Видимо, там тоже заметили карбас, и катер, изменив направление, стал приближаться.

Сергей достал из рюкзака бинокль, поглядев в него.

- Рыбоохрана…

Но когда катер подошел к карбасу, оказалось, что там, кроме инспектора рыбоохраны, находятся два милиционера: лейтенант и старшина, с автоматами Калашникова через плечо.

- Привет, давно здесь рыбачите? – спросил лейтенант, разглядывая лежащую на банке рыбину.

- Дней пять, - ответил Сергей. – Но лов неважный. Вот сегодня впервые попался приличный голец… А в чем дело?

- Других рыбаков на лодках, на катерах здесь не видели? – вопросом на вопрос ответил милиционер.

- Нет, никто не попадался. По-моему, все завершили сезон, боятся наступающих штормов… В чем все-таки дело?

- Да, похоже, боятся… - снова ушел от ответа лейтенант. – А что это сын у вас такой недокормленный, будто голодом его морите? Тебе же, парень, через пару лет в армию идти, родину защищать.

- О родине не беспокойтесь, – огрызнулся Димка, кутаясь в свою курточку. – Найдется, кому защитить.

- Какой ты сердитый! – усмехнулся лейтенант. – Ладно, дело вот в чем. У нас уже три заявления от рыбаков. На озере объявились пираты. Два мужика на катере, с охотничьими ружьями, грабят кого ни попадя. Отбирают весь улов под видом рыбоохраны, да и деньги из кошельков тоже. Катер темно-синий, финский. Мобила у вас есть? А джи-пи-эс- навигатор? Ну, чудно. Если заметите, позвоните по этому телефону, - он протянул через борт бумажку с номером. – Сопротивляться им не стоит. Мало ли чего. Отдайте, что поймали, а деньги, если есть, где-нибудь спрячьте. Да, вот тулупов ваших жалко, их они, конечно, тоже экспроприируют. Всё ясненько?

- В принципе, всё, - ответил Сергей. – Но тулупы – не мои. Я их не буду им отдавать. Да и рыба нам самим нужна.

- Ты, мужик, все-таки хвост не задирай. А если они стрелять начнут? В общем, я вас предупредил. Не выкобенивайтесь, а главное – быстро свое местоположение определите и мне сразу - звонок! Понятно?

Катер ментов отошел.

- Смотри, Дим, пока мы с ментом болтали, болтанка на озере прекратилась. Тебя больше не трясет?

- Меня от другого трясет, - мрачно пробормотал Димка. – Меня так и подмывало сказать этому менту, что ты меня голодом моришь. Рыба и рыба и еще водоросли, от которых у меня уже желудок на изнанку выворачивает!

- Чего же ты не сказал?

- По глупости.

- Считай, что нам круто повезло. Голец в сто раз вкуснее окуней, которых мы ели вчера и позавчера. Это просто деликатес. Ты будешь каждую косточку облизывать.

- В гробу я видел этот деликатес!

Сергей достал из кармана куртки свой складной нож, попробовал пальцем лезвие. Неудовлетворенный, поискал глазами, где бы его наточить. Остановился на уключине и стал равномерными движениями чиркать лезвием по металлическому полукружию. Дима внимательно за его действиями следил.

- Ты собираешься с этим ножом выйти против двух бандюков с охотничьими ружьями?

- Сначала я использую его для другого.

Он пододвинул к себе гольца и быстрыми точными движениями хирурга надрезал и выбросил за борт часть рыбьей шкуры вместе с чешуей, потом сделал глубокие разрезы вдоль спинного хребта рыбы. Получилось несколько длинных ломтей рыбы. На каждый из них он положил, достав из пластмассовой банки, желтые водоросли и, подмигнув Димке: «Гарнир!» - протянул ему утреннее угощение. Словно приговоренный к казни, Дима взял свою порцию и отвернулся, а Сергей тщательно вымыл нож в озере и, снова отточив его, закрыл лезвие и спрятал в карман куртки.

Не начиная есть, Димка обернулся к отцу и проговорил очень серьезно:

- Послушай, я кое-что тебе скажу, только не возражай сразу, сначала подумай!

- Готов выслушать. Говори.

- Мне совсем не хочется, чтобы мы с тобой стояли под пулями этих гребаных отморозков. Я не трус, поверь. Но это не тот случай. Я не о себе. Я не хочу, чтобы в тебя стреляли. Давай прекратим этот опыт надо мной и вернемся на землю.

Сергей помолчал, прежде чем ответить.

- Я не могу из-за двух отморозков отказаться от мысли – вылечить тебя. Ты, может, этого не ощущаешь, но ты уже немного другой. Я каждый день внимательно гляжу в твои глаза. Они совсем не те, что были пять дней назад. Это так, Дима. А что касается отморозков, я покажу тебе, как с ними надо поступать. Договоримся только об одном. Когда они появятся – будь за моей спиной, позади. У меня должна быть полная свобода действий. Я не должен опасаться за тебя. Ты понял меня?

 

Титр: «СЕДЬМОЙ ДЕНЬ»

 

Снова был тусклый, серый рассвет.

Рокочущий грубый голос рявкнул прямо над головой Сергея:

- Браконьеры-суки, подъем!

Димка подхватился мгновенно, а Сергей намеренно медленно разлепил глаза: с моторки, стоявшей в полуметре от их борта, на них смотрели высокий бородатый мужик с внешностью типичного рецидивиста и рыжий кругломордый шнырь. Бородатый держал в руках двустволку. У рыжего карабин был на ремне, за спиной.

- Рыбу! Рыбу гони! – приказал бородатый.

Сергей стал медленно подниматься, почесывая левой рукой лицо, а правую незаметно опустив в карман куртки.

- Нет рыбы, начальник, - намеренно тихим, виноватым голосом пробормотал он и переступил через лежащего Диму, чтобы тот оказался сзади него. – Совсем не ловится.

- Ну-ка глянь! – кивнул бородатый шнырю.

Тот легко перепрыгнул с катера в карбас, и в то же мгновение Сергей резко заломил правую руку шныря болевым приемом за спину, и заслонившись его телом от двустволки бородатого, приставил к щенистой рыжей шее бандюка нож.

- А-а-а! – завопил рыжий от боли, - Пусти, сука! - а Сергей намерено спокойным тоном приказал:

- Не шевелись! Дернешься - перережу глотку!

И чтобы доказать, что угроза – не пустая, молниеносным легким движением отточенного ножа провел по горлу рыжего. Рана была – на то и мастерство хирурга! – глубиной в долю миллиметра, но кровь хлынула по-настоящему, и из горла шныря раздались булькающие звуки, глаза его вылезли из орбит. Бородатый тоже ошалел от неожиданности. А Сергей тут же скомандовал ему:

- Ружье – за борт! Бросай, не то кончу твоего шныря! – и он нанес второй скользящий удар по горлу рыжего.

Бородатый швырнул двустволку в воду и, пуская пузыри, она тут же пошла ко дну. Сергей мгновенно перерезал ножом ремень на карабине рыжего и завладел его оружием, но шнырь успел пригнуться и схватить со дна карбаса багор, разворачиваясь для удара. И тут Димка молниеносным движением столкнул рыжего с лодки в воду. Он стукнулся головой о борт своего же катера, отпустил багор, который тут же пошел ко дну, а сам стал лихорадочно бить руками по воде. Только с помощью бородатого он взобрался на борт катера, а Сергей уже целился из захваченного карабина в ошалевших от испуга бандитов.

- Оба на весла! – приказал он. – Мотора у вас больше нет! – и почти не целясь, пальнул из карабина в мотор и разнес его в куски. – Я сказал – на весла!!!

Еще не пришедшие в себя бандюки взялись за весла и медленно, вразнобой стали грести, отплывая от карбаса. Уже на расстоянии бородатый заорал:

- Ты, сволочь, запомни! Мы с тобой еще свидимся! Тебе и твоему ублюдку – хана!

Сергей для острастки жахнул еще раз – над головами бандюков, и они заработали веслами в три раза быстрее.

- Ну, батя, не знал, что ты такой крутой… - после долгого молчания заговорил Димка.

- Жизнь заставила. Ты тоже не промах, молодец, сынок. Ты не испугался? Все в порядке?

- Испугаться не успел. Но, если правду, было немного страшно за этого рыжего. Ты же мог перерезать ему сонную артерию!

- Я?! - захохотал Сергей. – Шутишь! Я ведь хор-роший хирург! Каждый порез был в сотую долю миллиметра. Ничего серьезного не задел, но кровищи – порядком! На всю жизнь запомнит! А ты уже начал бриться?

- Еще нет, отец.

- Ну, скоро узнаешь. Вот такусенький порез – а кажется, что вытечет литр крови! Нет, он жить будет. Только желательно – не на воле! Еще, гад, хорошую острогу утопил, она бы нам точно пригодилась! Этак мы все свои причиндалы потеряем!

Он достал из рюкзака мобильник и навигатор. Набрал номер, который значился на записке мента.

- Товарищ лейтенант? Вы по-прежнему ищете местных пиратов?... Они идут на веслах в северо-восточную часть озера. Мотора и карабинов у них больше нет... Они сами объяснят, почему… Так, записывайте координаты…

 

Титр: «ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ»

 

Вода по-прежнему была ледяная, но Димка переносил экстремальное купание уже легче, старался мощно работать руками и ногами. Правда, отец, несмотря на спасательный жилет на теле Димы, не отплывал от него больше, чем на два-три метра.

- Замерз? Давай вылазить!

Дима на секунду погрузился с головой, а вынырнув, закричал:

- Ты видел? Видел? Там в воде что-то огромное! Проплыло прямо подо мной!

Сергей тоже решил проверить. Четырехметровая белая туша, работая ластами, сделала крутой разворот на глубине и стала приближаться.

Вынырнув, отец мгновенно подтолкнул Димку к карбасу.

- На борт! Быстро! Быстро!

Он помог ему забраться в карбас, влез сам, бросил Димке полотенце и одежду.

- Одевайся! Будь готов в любым неожиданностям!

Одевшись, он спрятал в карман куртки спасительный нож, еще какие-то мелочи из рюкзака, несколько ампул для Димки, шприц.

- Надень на себя шубу, замерзнешь! – и сам натянул свой тулуп.– Та-ак!.. Ящик с наживкой и лесками – под заднюю банку! Задвинь плотнее!

И тут карбас испытал первую атаку. Какая-то неведомая сила вздыбила кормовую часть лодки, подняла ее на метр от воды и с размаху отпустила.

Димка и Сергей едва удержались на лодке. Волна хлестнула внутрь, залила Димкино лицо.

И тут же атаке подверглась передняя часть карбаса.

- Держись! Хватайся за банку! – заорал отец. – Перебирайся ко мне! Вдвоем будет надежней!

Внезапно над бортом показалась белая уродливая голова неведомой твари. Умные черные глаза уставились на Димку и Сергея, темный, с рыжими усами, нос слегка раздувался, к чему-то принюхиваясь. Морду можно было бы признать вполне симпатичной, если бы не страшный, похожий на гору или на огромную воинскую каску белый череп, который был непропорционально узок и высок. Видно, природа для устрашения создала существо с такими пропорциями.

Сергей увидел на дне карбаса полуразделанного лосося, которым они с Димкой недавно кормились, и нагнувшись быстро бросил рыбину страшному гостю. Существо на лету поймало ее и, щелкнув зубами, в секунду расправилось с добычей. Голова исчезла в воде, но тут же снова появилась, и огромные зубы впились в край карбаса, выломав кусок борта и сорвав метра полтора планшира.

- Что это? – с ужасом пробормотал Димка.

- Я не верил, что это существует. Думал, просто легенда… Она похожа на огромную белуху. Только в три-четыре раза больше. В народе ее зовут Сила.

Он наклонился над бортом и увидел, как в темной воде громадным белым призраком туда и обратно проплыла Сила.

- Эх, черт! Вот когда пригодилась бы острога! Придется стрелять! Держись крепко за банку! Обеими руками! – он двинулся к лежащему рядом с рюкзаком карабину, но не успел сделать и двух шагов, как всю лодку невероятным рывком подняло над водой, перевернуло на бок, резко тряхнуло, и из нее посыпались в воду весла, Сергеев рюкзак, карабин, все, что не было закреплено. Чудом в лодке удержались Сергей и Димка, схватившиеся за правый борт. Карбас с силой шлепнулся в озеро и, зачерпнув левым бортом воду, все же удержался на плаву.

Вода вокруг все еще кипела и не успокаивалась. Димке и Сергею тоже понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Сильное течение все дальше уносило весла, в то время как лодка все еще крутилась на месте. От рюкзака и других вещей на воде не было никакого следа. Снова мелькнула в воде белая тень Силы. Она уплывала, видимо, удовлетворившись произведенным разгромом.

- Ну вот, теперь мы с тобой настоящие Робинзоны… - произнес Сергей.


Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 75 | Нарушение авторских прав



mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.148 сек.)