|
Читайте также: |
Глава 1. ФОРМЫ ОТРАЖЕНИЯ 1. СУЩНОСТЬ И ФОРМЫ ОТРАЖЕНИЯ
«Дайте мне точку опоры, и я сдвину землю», — сказал Архимед. Марксизм нашел точку опоры в материалистическом решении основного вопроса философии — об отношении бытия и сознания и перевернул идеалистическую диалектику Гегеля с головы на ноги, создав диалектический материализм. Основоположники марксизма дополнили формальную логику диалектической. Первичность материи, положенная диалектическим материализмом в основу решения основного вопроса философии, логично включается во всю последующую систему понятий, находящую подтверждение и доказательство в практике.
С основного вопроса философии должно быть начато и построение системы психологических понятий. Как известно, Гегель первый понял значение проблемы противоположности между мышлением и бытием, считая, что философия распадается на две основных формы разрешения этой противоположности. Но Ф. Энгельс сформулировал эту проблему именно как основной вопрос философии '. В. И. Ленин, развивая эти.мысли, писал: «...Есть ли более широкие понятия, с которыми могла бы оперировать теория
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 283.
2—676
познания, чем понятия: бытие и мышление, материя и ощущение, физическое и психическое?» — и сразу же давал ответ: — «Нет. Это — предельно широкие, самые широкие понятия...» '
Производным от основного вопроса философии — об отношении сознания и бытия, известного как психофизическая проблема, является вопрос о соотношении сознания (а следовательно, и психики) и мозга. Это так называемая психофизиологическая проблема, иногда полностью включаемая в психофизическую, по по существу не тождественная ей. В психофизиологической проблеме также можно выделить две стороны, особо важные для психологии: вопрос о том, как физиологическое становится психическим, и вопрос о том, как психическое в свою очередь влияет на физиологическое.
Первый вопрос пытались решить представители так называемого психофизиологического параллелизма. Они рассматривали психику как нечто либо совсем не связанное, либо связанное только косвенно с физиологическими процессами, протекающими в мозгу, с чем, конечно, нельзя согласиться. В. И. Ленин, рассматривая сознание как продукт мозга, писал: «...остается еще исследовать и исследовать, каким образом связывается материя, якобы не ощущающая вовсе, с материей, из тех же атомов (или электронов) составленной и в то же время обладающей ясно выраженной способностью ощущения. Материализм ясно ставит нерешенный еще вопрос и тем толкает к его разрешению, толкает к дальнейшим экспериментальным исследованиям»2.
Другая сторона психофизиологической проблемы была мистифицирована в буржуазной науке сторон-
' В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 149. 2 Там же, стр. 40.
пиками психосоматики, использовавшей проявления взаимодействия психического и соматического (сома по-гречески — тело) для укрепления идеалистических представлений о «душе и теле». Дело в том, что буржуазная психосоматика не могла преодолеть психофизиологического параллелизма и дуализма в объяснении бесспорно существующих влияний психических явлений на физиологические. Примеры таких воздействий можно найти и в истории, и в практике: Муций Сцевола (сцевола по-латыни — левша), не дрогнув, сжег себе правую руку перед врагами в доказательство стойкости римлян. Психологам известны также внушенные ожоги второй степени. Влияние психики на организм (сому) было и навсегда останется загадкой для вульгарного материализма и психофизиологического параллелизма. Оно может быть понято только с позиций диалектико-материалистического монизма '.
Наиболее общим понятием психофизической и психофизиологической проблем, лежащим в основе марксистской психологии, является отражение. Уже у Аристотеля был намек на понимание психики как отражения. «Чувственно познаваемый объект и ощущение в их актуальном состоянии представляют собою то же самое, но по (способу) бытия они не тождественны» 2, — писал он. Близко подходили к его пониманию и другие философы, в частности Дидро. Но только Маркс и Энгельс вложили в это понятие содержание, давшее возможность В. И. Ленину создать ту систему взглядов на психику, которая и получила название— «Ленинская теория отражения».
1 См. К- К. Платонов. Личностный подход в понимании психосоматических взаимодействий. — «Роль психического фактора в происхождении, течении и лечении соматических болезней». М., 1972, и другие доклады этого сборника.
2 Аристотель. О душе. М., 1937, стр. 83.
Как известно, исходя из того, что «логично предположить, что вся материя обладает свойством... отражения»1, различают три основные формы отражения: физическую, физиологическую и психическую. О физическом отражении говорить здесь нет нужды — оно важно для физики и для понимания перехода к жизни. Но на физиологическом (которое иногда неправомерно считают синонимом биологического отражения) остановиться надо. Ведь психическое отражение развилось на его основе, без него невозможно и включает его в себя.
Физиологическое отражение знаменовало переход от неживой природы к живой. Раздражимость, раздражение, вызванные им возбуждение и торможение, иррадиация, концентрация и взаимная индукция этих процессов — все это термины учения о физиологии высшей нервной деятельности, выражающие наряду с другими понятиями (например, секреция, сокращение), формы и свойства физиологического отражения. Физиология — это наука о физиологических формах отражения как материальных жизненных процессах, процессах активного взаимодействия организма со средой.
Обычно говорят: «Жизнь — это взаимодействие организма и среды». Я думаю, что вернее следовало бы говорить об активном взаимодействии организма со средой. И. М. Сеченов писал: «Организм без внешней среды, поддерживающей его существование, невозможен; поэтому в научное определение организма должна входить и среда, влияющая на него»2. Но связь организма и среды не только в том, что среда поддерживает его существование. Организм со своей
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 91.
2 И. М. Сеченов. Избранные произведения, т. 1. М., 1952, стр. 533.
стороны активно взаимодействует со средой. Росток картофеля, случайно попавший под асфальт, тянется к свету и пробивает препятствие; пчелы, собирая нектар цветов, оплодотворяют их; жабы и синицы, питаясь вредителями, уберегают тем плодовые сады. Каждый организм включен в систему объективных биологических отношений со средой, в которых он отнюдь не является пассивным членом.
Развитие жизни подобно ветвистому дереву. В ветви растений жизнь ограничилась приспособлением внутренних отношений организма к отношениям внешним путем физиологических форм отражения. Но животные в той ветви вторичноротых, которая начиная от простейших хордовых, потом рыб, амфибий, рептилий и млекопитающих привела к человеку, начали весьма активно перемещаться во внешней среде. По мере выделения в передней части нервной системы головного мозга с его корой у них появилась как жизненная нужда, так и возможность психических форм отражения.
Об этом этапе хорошо сказал ученик И. П. Павлова П. С. Купалов: «На определенном этапе филогенетического и онтогенетического развития присущее живым тканям общее свойство раздражимости обогащается свойством переживав мост и. Это — величайший скачок, величайшее событие в ходе эволюции жизни. Возникает то, что мы называем субъективным, или в другом, более полном смысле, — психическим. Для живых существ весь смысл возникновения и развития этого нового качества состоит в том, чтобы служить внешней деятельности организма, его сложному соотношению с окружающей средой» '.
1 П. С. Купалов. Учение о рефлексе и рефлекторной деятельности и перспективы его развития. — «Философские вопросы физиологии высшей нервной деятельности и психологии». М.. J963, стр. 146 (курсив мой. — К. П.).......
В результате этого скачка от раздражимости к пе-реживаемости на физиологической основе и возникла психическая форма отражения. П. С. Купалов подметил, что основным новым явлением, никогда ранее не существовавшим в природе, явилось то, что правильнее всего называть субъективным, как компонентом более полного психического. Действительно (об этом еще не раз будет идти речь ниже), психическое включает в себя не только внутреннее для него, субъективное, но и внешнее проявление этого субъективного. Это единство в психическом внутреннего и внешнего — субъективного и его проявления свойственно всему живому, обладающему психикой, от ее появления до человека.
П. С. Купалов правильно связывает появление субъективного с обогащением раздражимости — пере-живаемостью. Это понятие очень важно для понимания филогенеза психики (ниже оно будет рассмотрено применительно к уровню человека).
Следующим событием в развитии психики было появление чувствительности, возникшей в результате выделения в нервной системе в самостоятельные органы рецепторов (органов чувств). Переживаемость как психическое отражение нужды организма в дальнейшем развивалась как потребности и как эмоции, приняв у человека форму чувств. Сложившаяся на основе переживаемости чувствительность отражала внешний мир в виде ощущений как субъективных образов объективного мира '.
Понятие чувствительности часто физиологи не отличают от раздражимости. Ботаники, например, говорят о «чувствительности растения к холоду». На самом же деле это разные явления. О различии этих понятий верно писал Л. А. Орбели: «...я буду старать-
? См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 120.
ся пользоваться понятием «чувствительность»... только в тех случаях, когда мы можем с уверенностью сказать, что раздражение данного рецептора и соответствующих ему высших образований сопровождается возникновением определенного субъективного ощущения... Во всех других случаях, где нет уверенности или не может быть уверенности в том, что данное раздражение сопровождается каким-либо субъективным ощущением, мы будем говорить о явлениях раздражительности и возбудимости» '.
Я думаю, что нет нужды дополнительно обосновывать наличие переживаемое™ н чувствительности или вносить какие-либо изменения в их определения, приведенные столь высокоавторитетными специалистами по сравнительной физиологии, как П. С. Купалов и Л. А. Орбели. Но для дальнейшего изложения необходимо особо подчеркнуть, что оба они применяли понятие «субъективное» для выделения явления, отличающего физиологическое от психического и в филогенезе (т. е. в процессе развития индивида как представителя вида, от момента возникновения жизни на земле до появления данного вида), и в онтогенезе (т. е. развитии индивида от момента оплодотворения яйца, из которого он возник, до смерти как прекращения жизни).
Понимание филогенеза — важнейшее условие уяснения психики человека, ибо, как сказал Энгельс, «без этой предыстории существование мыслящего человеческого мозга остается чудом» 2. В этом смысл генетического принципа изучения развития психики.
Но Маркс указал на важность и обратного пути изучения развития любых явлений. Так, он писал: «Буржуазное общество есть наиболее развитая и наи-
1 Л. А. Орбели. Лекции по физиологии нервной системы. М,—Л., 1938, стр. 32 (курсив мой. — К- П.).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 512.
ЗУ
более многосторонняя историческая организация производства. Поэтому категории, выражающие его отношения, понимание его организации, дают вместе с тем возможность проникновения в организацию и производственные отношения всех отживших общественных форм, из обломков и элементов которых оно строится, частью продолжая влачить за собой еще непреодоленные остатки, частью развивая до полного значения то, что.прежде имелось лишь в виде намека и т. д. Анатомия человека — ключ к анатомии обезьяны. Наоборот, намеки более высокого у низших видов животных могут быть поняты только в том случае, если само это более высокое уже известно» '.
Этот подход очень важен для понимания сравнительной психологии. Нам, например, известно, что у человека психика есть, а у его предков асцидий, имеющих сетчатую нервную систему и ведущих неподвижный образ жизни, ее нет. Для животных, нужды которых могли удовлетворяться путем безусловных рефлексов, психика биологически была не нужна. Значит, ее и не было. Природа быстро освобождается от иногда случайно и в ней появляющихся излишеств — павлиньих хвостов.
По собственному опыту и по общению с другими людьми человек может узнать не только об объективном, но и о субъективном компоненте ряда психических явлений (переживании боли, голода и сытости, страха или радости, ощущения темноты или света и т. д.). Он может предполагать и искать наличие «намеков», как говорил Маркс, подобного субъективного и у все более низших животных. Здесь, однако, необходимо избегать крайностей: антропоморфизиро-вать животных, т. е. наделять их всеми психическими свойствами человека, и, наоборот, недооценивать или
1 К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 12, стр. 731.
тем более полностью игнорировать эти «намеки более высокого у низших».
Исходя из генетического принципа понимания развития психики, Энгельс видел существенный признак позвоночных в группировке «тела вокруг нервной системы. Этим дана возможность для развития до самосознания и т. д., — писал он. — У всех прочих животных нервная система нечто побочное, здесь она основа всей организации; нервная система, развившись до известной степени, — благодаря удлинению назад головного узла червей, — завладевает всем телом и организует его...» '. Ф. Энгельс здесь упоминает о червях как о предках человека, так как во времена Энгельса не было известно, что они относятся к другой ветви животного мира. По существу речь шла о предках рыб вроде и ныне живущего ланцетника. Прозорливость же здесь была в подмеченной связи развития мозга и «органов чувств», а точнее, анализаторов со способностью животного двигаться, перемещаться.
Сочетание этих двух факторов — активного движения и развития коры головного мозга привело к появлению у ряда раздражителей их сигнального, т. е. не прямого, а косвенного, предупреждающего о возможности прямого, значения. Последнее в свою очередь стимулировало появление у животного способности к образованию условных рефлексов. Вместе с тем это означало и возникновение на основе физиологической формы отражения его психической формы.
2. ФОРМЫ ПСИХИЧЕСКОГО ОТРАЖЕНИЯ У ЖИВОТНЫХ
Понятия — физическая, физиологическая и психическая формы отражения общеприняты. С точки зре-
1 К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 623.
ния системно-структурного анализа это три подструктуры отражения, взятого за целое. Но каждое из этих явлений (или каждое из этих понятий) также можно взять за целое и расчленить его в целях исследования на необходимое и достаточное число подструктур этого целого.
Это и является задачей данного параграфа. Но здесь и в дальнейшем будет сделана одна терминологическая уступка привычным словам. Вместо точного термина «подструктура психического отражения» будем говорить о «формах психического отражения». Большой неточности в этом нет исходя из философского понимания термина «форма» как способа организации и существования явления (предмета, процесса). Ведь подструктуру тоже можно понимать как форму существования целого.
Какую же из форм (напишу здесь последний раз в скобках — подструктур) психического отражения надо считать первичной по времени ее появления? Этот вопрос можно поставить и иначе: в какой форме ранее всего проявилось в филогенезе психическое отражение?
Надо думать, что эта форма была, во-первых, простейшей из нам известных, и, во-вторых, наименее отличающейся от физиологического отражения. Широко признано мнение, что такой формой следует признать ощущение. Я же считаю, что нет достаточных оснований полагать, что это было ощущение, пусть самое простейшее, понимая под таковым «субъективный образ объективного мира...»1. Конечно, с момента появления новой формы отражения она тем и отличалась от ранее существовавших форм, что включала в себя тот продукт работы нервной системы, который, пусть в его простейшем виде, стал субъек-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 18, стр. 120.
тивным. Его и называют психическим, но и у ланцетника, и у человека психическое это не только субъективное. От ланцетника (условно, конечно, говоря) до человека все психические формы отражения включают в себя и физиологические его формы, и организацию и реализацию как субъективного, так и в целом психического.
Вместе с тем эта первичная форма отражения должна включать то «добавление» к физиологическому отражению, которое обусловило скачок его, переход в психическое отражение. Это добавление (говоря математически — «дельту») и надо обозначать термином «субъективное». Но при этом следует помнить, что у рыбы свое субъективное, у собаки — свое, у человека— свое (как мы увидим ниже, в частности, ставшее идеальным). Но во всех случаях субъективное остается «таким же» — в смысле единым, но не тождественным. Ведь также едины, но не тождественны и корковая нейродинамика, и физиологические формы отражения, присущие рыбе, собаке и человеку.
Более простым и интимно связанным с физиологическими формами отражения и потому доступным более просто организованной нервной системе является не ощущение, а эмоция. Она-то, по нашему мнению, и является первичной по времени ее появления формой отражения. Это подтверждается тем, что эти переживания полярны и имеют сигнальное жизненно важное субъективное значение. Можно думать, что экономная природа, создав субъективное, вначале сформировала его по двоичной (математики называют ее «да-нетной») системе, а уж потом усложняла. Элементарные анализаторы вначале, видимо, давали только два субъективно улавливаемых качественных сигнала: жизненно полезно и жизненно вредно. Это были два элементарных, но количественно в разной
степени выраженных переживания, в дальнейшем принявшие формы удовольствия и неудовольствия.
Такой взгляд подтверждается данными биогенетического закона, суть которого в том, что развитие организма в процессе онтогенеза повторяет основные этапы становления его в процессе филогенеза. Это видно при наблюдении за новорожденными детьми, о чем писал еще К. Д. Ушинскпй, отмечая, что первые произвольные движения возникают пе из ощущений, а из чувствований. Он не раз возвращался к мысли о более раннем возникновении у новорожденного эмоций, чем ощущений'.
Очень интересные самонаблюдения, подтверждающие такой взгляд, описал физиолог А. А. Герцен, страдавший частыми потерями сознания. «Во время обморока наступает полное психическое небытие, полное отсутствие сознания, — писал он. — Потом является смутное, неопределенное ощущение — ощущение (правильнее было бы сказать переживание.— К. П.) бытия вообще, без выделения собственной индивидуальности, без малейшего следа разграничения я от не-я; человек составляет тогда «органическую часть природы», сознающую свое бытие, но не сознающую своего существования в качестве органической единицы; другими словами — сознание его безлично. Это ощущение может быть приятно, если обморок не был вызван жестокой болью, и крайне неприятно — в противном случае. Вот и все, что можно различить: человек чувствует, что он живет и наслаждается или живет и страдает, не зная, почему он наслаждается или страдает, не зная, кто и что ощущает это чувство»2. Истинность этого самонаблюдения я смог про-
1 К. Д. Ушинский. Собр. соч., т. 9. М., 1950, стр. 310, 311, 48—49 и др.
2 А. А. Герцен. Общая физиология души. СПб., 1890, стр. 170.
■верить и после обморока, и после наркоза, и каждый может проверить после обычного сна.
Существенным доводом, говорящим о генетически более раннем появлении простейших эмоций, чем простейших ощущений, является и то, что для возникновения ощущений необходимы более или менее сложные рецепторы (органы чувств), видимо не требовавшиеся для простейших эмоций. Но наиболее существенным я считаю то, что ощущение должно давать пусть самый простейший, смутный, по все же достаточно дифференцированный субъективный образ объективного мира. Ведь без этого оно просто теряет свое жизненное значение и, даже случайно появившись, было бы снято естественным отбором как ненужное. Эмоции же даже в их высокоразвитых формах субъективного образа не создают, а в простейших, первоначальных формах они могли иметь, бесспорно, важное жизненное значение, будучи самыми смутными, но полярными переживаниями получаемых сигналов. Полярными, безобразными переживаниями они остались и у человека.
Надо признать, что с такой точкой зрения не все согласны. В учебниках психологии и в большинстве работ, посвященных развитию психики, сигнальное значение раздражителя, детерминирующее появление психического как субъективного связывается сразу с ощущениями. Такого мнения придерживается и А. Н. Леонтьев. «Согласно материалистическому взгляду на психику, ее основной и исходной формой являются простейшие ощущения...»1 —пишет он.
Почти во всех учебниках психологии2 соответствующие главы, в которых рассматривается генезис психики, исходят из так называемого монофилитиче-
1 А. Н. Леонтьев. Очерк развития психики. М., 1947, стр. 9.
2 Исключением в этом плане является книга: Г. Д. Луков, К- К Платонов. Психология. М., 1964, стр. 45—57.
ского понимания эволюции животного мира, согласно которому она шла последовательно по одной линии. Поэтому в них «психика насекомых» включена в единый генетический ряд, завершаемый сознанием. Но ведь современной биологии хорошо известно, что человек относится к вторичноротым, а черви, насекомые и моллюски — к первичноротым и что эти две ветви животного мира разошлись уже на заре появления жизни на земле, в палеозойской эре. Стало быть, и психику насекомых (если она есть) нельзя включать в единый генетический ряд, заканчивающийся сознанием человека. Общим предком «архитектора и пчелы», если пользоваться классическим Марксовым определением различия их психики, является только простейшее кишечнополостное — двуслойный живой мешок. Он либо еще не имел нервной системы, а только отдельные нервномышечные клетки, либо имел простейшую, сетчатую нервную систему.
На мой взгляд, в своем первоначальном простейшем виде эмоции как форма психического отражения ничем не отличались (и не отличаются в начале онтогенеза у человека) от простейшей потребности как отражения нужды в чем-либо, нарушения равновесия между организмом и средой. Субъективное переживание вначале недифференцированной смутной потребности в чем-либо, а в дальнейшем более дифференцированной эмоции явилось биологически эффективным пусковым механизмом защитной моторной реакции. У вышеорганизованных животных эта реакция получила форму психомоторной. По условно рефлекторному механизму появлялось переживание полярных эмоций как потребностей в чем-либо, или удовлетворений этих потребностей. Они стали эффективными сигналами о возможностях пагубного для организма нарушения равновесия между организмом и средой.
Этот процесс нарастал но спирали, усложнялся и дифференцировался по мере морфологического развития интерецепторов, как анализаторов, сигнализирующих о состоянии внутренней среды организма. Но он же в свою очередь способствовал и их развитию. В этом взаимообусловленном их развитии не было ничего нового, так как единство формы и функции есть целесообразный для вида биологический закон, открытый еще Ламарком. «...Более частое и неослабевающее употребление какого-нибудь органа укрепляет мало-помалу этот орган, развивает его, увеличивает и сообщает ему силу...» ' — писал он.
Простейшим субъективным явлением, думаю, была эмоция, в которой недифференцированно было обобщено то, что у человека является болью, голодом, жаждой, удушием и потребностью избавиться от них. Но не меньшее биологическое значение имела и полярная этой простейшая эмоция, отражавшая избавление от перечисленного. Многим позже, уже когда появились ощущения, возникли и половые эмоции, и другие, более сложные: простейший страх, гнев и т.д. Стали дифференцироваться виды потребностей как психических явлений, представляющих собой субъективные пусковые механизмы деятельности (о них речь пойдет подробнее в § 3 главы 2). Опираясь по мере усложнения не только па эмоции, но и на другие формы отражения, каждая из которых получала свои нейродинамические механизмы, потребности, ставшие у человека мотивами его сознательной деятельности, не превращались в особую форму отражения, отличную от эмоций.
Высшее всегда включает низшее, хотя и не сводится к нему. Психическое отражение, возникшее на основе физиологического отражения, включает в себя
1 Ламирк. Философия зоологии, т. 1. М.—Л., 1935, стр. 186.
регуляторную функцию последнего. Основной функцией физиологического отражения является регулирование взаимоотношения организма и среды. Психическое отражение должно было усилить, улучшить эту функцию. Ведь без этого добавления оно просто не было бы нужно.
Эмоции устанавливали психическую связь организма животного со средой. И хотя они, как уже было сказано, еще не давали ему даже самого элементарного познания этой среды, не создавали ее образов, они смогли обеспечить быстрое развитие условнореф-лекторной деятельности1. А на ее основе стало возможным появление ощущений и их комплексов как сигнальных образов. Если с появлением эмоций начинается филогенез (и онтогенез) переживаний, то с появления на более позднем этапе развития ощущений начинается фило- и онтогенез познания, приобретения элементарных знаний о свойствах предметов и явлений мира.
Понять развитие ощущений на основе эмоций не так уж трудно. Ведь у животных на этой стадии их развития уже были рецепторы, улавливающие раздражители, которые вначале субъективизировались только в форме эмоций. Они, конечно, постепенно усложнялись, и в нервной системе появлялись те два вида проводящих путей, которые у человека, как хорошо известно, связывают каждый рецептор с головным мозгом. Это, во-первых, проводящие пути, доходящие только до подкорковых узлов и обеспечивающие возникновение эмоций, получившие название лемнисковой системы (они в известной мере оправдывают старое название рецепторов «органами чувств», поскольку эти пути начинаются в анализаторах и до-
1 Подробнее о роли эмоций в образовании условных рефлексов см. Г. X. Шингаров. Эмоции и чувства как формы отражения действительности. М., 1971, стр. 52—64.
ходят до центров, в которых возникают эмоции, ставшие у человека чувствами). Но появляются, во-вторых, и специфические для каждого анализатора проводящие пути, заканчивающиеся в соответствующих участках коры головного мозга. Они-то в совокупности с соответствующим участком коры и с рецептором и являются анализатором, обеспечивающим ощущения как субъективные явления.
Элементарные ощущения, как ранее и эмоции, у животных оказались сразу же включенными через уже имевшиеся нервные механизмы в психологическую структуру психомоторики. Благодаря этому последняя приобрела форму сенсомоторных реакций. О психомоторике и сенсомоторике речь пойдет в специальном параграфе следующей главы. Здесь же надо отметить, что если бы субъективное не проявилось вовне в форме движений, оно было бы лишено биологической целесообразности.
Элементарные ощущения становились сложными и комплексными, дающими высшим животным целостные, предметные и константные образы внешнего мира. Однако эти образы оставались единичными, не обобщенными в понятия, хотя и в таком виде они получили возможность для их узнавания. Иногда их называют восприятиями животных, что, как увидим ниже, хотя и широко принято, но неточно.
Эмоции, ощущения и сенсомоторные акты в процессе их возникновения ложились в основу сначала простейших, потом все более сложных форм поведения, В понимание этой области много нового внесли исследования К. Лоренца, о которых я скажу ниже, разбирая понятия прирожденного, врожденного и приобретенного.
Обе формы психического отражения — эмоции и ощущения по мере их возникновения, усложнения и дифференциации получали и следовую свою форму —
память. Ведь биологическая память как запечатление следов раздражений существовала и до появления психики. Это была не только генетическая память биологического вида, но и индивидуальная двигательная память, экспериментально доказанная даже у одноклеточных, повторяющих иногда (а «иногда» здесь уже достаточно!) ранее «заученный» путь своего движения.
3. ФОРМЫ ПСИХИЧЕСКОГО ОТРАЖЕНИЯ У ЧЕЛОВЕКА
Описанные формы психического отражения соответствуют тому, что И. П. Павлов назвал первой сигнальной системой действительности. Она общая у животных и у человека. На ее основе в результате труда, требовавшего общения и речи, возникла вторая сигнальная система действительности — понятийное мышление. Имея в виду этот этап развития психики, В. И. Ленин писал в «Философских тетрадях»: «Диалектичен не только переход от материи к сознанию, но и от ощущения к мысли etc.». Далее он уточнял: «Чем отличается диалектический переход от недиалектического? Скачком. Противоречивостью. Перерывом постепенности» 1. При этом скачок к мысли (понятию) он видел от ощущения, а не от восприятия, которое само формируется па основе понятий и простейших суждений. Опираясь на указание В. И. Ленина о диалектичности перехода от материи к сознанию, от ощущения к мысли, можно выделить применительно к рассматриваемому здесь вопросу следующие скачки в развитии форм отражения:
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 87 | Нарушение авторских прав