Карл Победитель

В дни, последовавшие за руанским костром, поведение Кошона свидетельствует о том, что епископ немного нервничает. Руанский монастырь святого Иакова, где были монахами брат Изамбар де Ла Пьер и брат Мартен Ладвеню, раздирают жаркие споры. Кошон вызывает зачинщика смуты брата Пьера Боскье. Тот заявляет, что осудившие Жанну поступили дурно. Тогда Кошон приговаривает его к тюремному заключению и сажает на хлеб и воду до Пасхи следующего года – десять месяцев в заключении!

Затем 7 июня епископ созвал нескольких заседателей, близких и верных ему: Никола де Вендреса (именно он составил цедулу отречения); Никола Луазелёра (он пытался заручиться доверием Жанны и получить от нее признания, выдавая себя за ее "земляка"; он не пропустил ни одного судебного заседания, голосовал за то, чтобы подвергнуть ее пыткам); Пьера Мориса, молодого блестящего богослова; Тома де Курселя, которому будет поручено перевести подлинники протоколов, составлявшихся нотариусами изо дня в день, дабы составить из них аутентичный текст процесса (чем он воспользуется, чтобы вычеркнуть свое имя из списка голосовавших за пытку); университетского богослова Жака Ле Камю, руанского каноника, которому, после того как он спешно покинул Руан, английский король пожаловал в качестве компенсации приход церкви Троицы в Фалезе; Кошон призвал его засвидетельствовать ересь, и он сопровождал Кошона в тюрьму в день казни Жанны; и наконец, брата Мартена Ладвеню и брата Жана Тумуйе. Кошон попросил также прийти нотариуса процесса Гийома Маншона, но тот отказался – раз процесс завершен, он считает, что его обязанности выполнены; что касается добавлений к тексту, то любое из них незаконно, а лицо официальное и давшее присягу, коим является нотариус, не имеет права участвовать в подобных действиях. Если верить показаниям Гийома Маншона, сделанным позже, казнь Жанны глубоко взволновала его.

"Никогда я так не рыдал, что бы со мной ни случалось, и даже месяц спустя я не мог успокоиться. На часть денег, полученных за участие в процессе, – уточняет он, – я купил требник, который храню до сих пор, чтобы молиться за Жанну".

Пьер Кошон хочет заставить заседателей подтвердить, что Жанна отреклась от своих "голосов". Конечно же, все наперебой начали заявлять, будто она так и поступила.

"Она знала и понимала, что голоса ее обманули… Являвшиеся ей голоса и видения, о которых она упоминала на процессе, обманули ее, ведь голоса обещали ей, что она будет освобождена из тюрьмы, а она видела, что на самом деле происходит совершенно обратное… То, что ее обманули, – правда… Поскольку они ее обманули таким образом, она считала, что это были не добрые голоса и не добрые дела… (Я не хочу больше верить в эти голоса)…"

А Никола Луазелёр дошел даже до того, что сказал, что Жанна просила, "глубоко раскаиваясь, прощения и снисхождения у англичан и бургундцев за то, что, как она призналась, по ее наущению их убивали и прогоняли и она причинила им большой урон"!

Очевидно, не случайно все эти сведения были собраны 7 июня, ибо на следующий же день английский король обратился с письмом к императору[81], королям, герцогам и принцам христианского мира. Текст этого письма – своего рода шедевр. "Соблазнив народ", Жанна в конце концов при помощи милосердия Божьего попала "в наши руки и оказалась в нашей власти… Однако у нас не было ни малейшего намерения мстить этой женщине за нанесенные оскорбления и сразу же передать ее светскому суду, дабы она была наказана"; но, когда по просьбе прелата на территории епархии, где она была взята в плен, ее передали в руки церковных властей, ее признали виновной во многих преступлениях против веры и "она не признавала никакого судии на земле". Наконец она отреклась от своих заблуждений, но "пламя гордыни вновь обуяло ее заразным огнем", так что ее передали светским властям. И в этот момент несчастная "недвусмысленно призналась, что духи, которые, как она множество раз утверждала, являлись ей, были явно злыми обманщиками… Она признала, что ее обвели вокруг пальца и обманули". Таким образом, комедия, разыгранная накануне, была необходима для подобного отчета о процессе.

Приблизительно в тех же выражениях написано разосланное 28 июня циркулярное письмо английского короля "прелатам, герцогам, графам и другим дворянам и городам его Французского королевства", в котором он предлагал им оповещать "в публичных проповедях и другими способами", чем закончилось дело Жанны Девы и как она в конце концов признала, что ее духи посмеялись над ней. И наконец, Парижский университет написал что‑то похожее папе и Собору кардиналов.

Не дожидаясь, как будут разворачиваться дальнейшие события, Кошон попросил и получил от английского короля "гарантийные письма" для себя, Луи Люксембургского и епископа Нуайонского Жана де Майи.

"Если так случится, что кому‑либо из тех, кто трудился на процессе, из‑за участия в нем будут предъявлены обвинения… королевским словом мы защитим, и поможем ему, и будем способствовать защите этих лиц на суде, и окажем им помощь и расходы возьмем на себя".

По всей оккупированной части королевства прошли проповеди и процессии, о которых просил английский король; в частности, в Париже по повелению инквизитора Франции 4 июля (праздник святого Мартина) была произнесена торжественная проповедь и организована многолюдная процессия к церкви святого Мартина. "Дневник Парижского горожанина" – а мы знаем, что писал его университетский хронист, пробургундские чувства которого не вызывают сомнений, – рассказывает об этой проповеди, где говорилось о жизни Жанны, "полной крови и огня и убийств христиан, до тех пор пока она не была сожжена". К тому же он упомянул руанский костер и отклики на это событие:

"Многие говорили, что она была мученицей и что она принесла себя в жертву ради истинного принца. Другие же говорили, что это не так и что тот, кто ее столь долго охранял, делал плохо. Так говорили в народе; хорошо ли она поступила иль плохо, но в тот же день она была сожжена!"

В реестре Клемана де Фокемберга мы находим упоминание, записанное добросовестным секретарем суда:

"В тридцатый день мая 1431 года судом церкви Жанна, называвшая себя Девой, взятая в плен у города Компьеня людьми мессира Жана Люксембургского… была сожжена в городе Руане… а произнес приговор мессир Пьер Кошон, епископ Бове".

В течение следующих месяцев под руководством – как мы уже говорили – Тома де Курселя протокол процесса будет переведен и приведен в надлежащий вид. Еще некоторое время Пьер Кошон ждал – вероятно, с некоторым волнением – своего назначения архиепископом Руанским. Можно только представить всю глубину постигшего его разочарования, когда в январе 1432 года он получил епархию Лизьё, а столь желанное архиепископство досталось в 1436 году Луи Люксембургскому, правда, ненадолго – пока он не покинул, без сомнения, быстрее, чем ему этого хотелось, Францию и не укрылся в Англии; там он сразу получил епископство в Или, где и скончался в 1443 году.

Знаменательно, что сразу же после смерти Жанны началось наступление французов[82]. В народе в этом увидели больше, чем совпадение. "Поскольку англичане в большинстве своем суеверны, – заявил позже Тома Мари, приор бенедиктинского монастыря святого Михаила, расположенного неподалеку от Руана, – они думали, что в Жанне есть некая магическая сила"; и "тотчас после ее сожжения они отправились осадить Лувье, так как считали, что при ее жизни у них никогда не будет ни воинской славы, ни успехов в войне".

Вопрос об осаде Лувье встал сразу же после казни Жанны. По приказу графа Варвика, отправившегося к Лувье в первые дни июня, туда для него было доставлено продовольствие, а секретарь английского короля Лоран Кало – тот самый, который вытащил из рукава цедулу отречения и заставлял Жанну подписать ее, держа Деву за руку, – дал приказ казначею со 2 июля отпустить необходимые суммы на проведение военных действий у стен города.

Компания началась в Нормандии в декабре 1429 года по инициативе Ла Гира, назначенного наместником этой провинции. Орлеанский Бастард присоединился к нему как раз во время процесса над Жанной в марте 1431 года. Однако сил не хватило, и 28 октября 1431 года Лувье капитулировал. Нужно сказать, что между тем 30 июня свежие английские войска высадились в Кале и были использованы в Нормандии.

И еще одно испытание выпало на долю короля. 2 июля того же 1431 года король Рене Анжуйский, его шурин, был разбит и взят в плен во время кровавой битвы при Бульневиле (где также погиб Арно Гийем де Барбазан, прозванный "Сердце из чистого серебра, Цветок рыцарства"). А Карл так надеялся, что Рене Анжуйский получит наследство герцога Лотарингского (того самого, который просил Жанну навестить его), скончавшегося в январе 1431 года. Другое поражение король потерпел в Шампани, где между Бове и Савиньи завязался спор, для разрешения которого Реньо де Шартр (мы помним его поведение во время пленения Жанны) мобилизовал своего пресловутого пастуха из Жеводана Гийома, о котором он говорил, что "он поступает не хуже и не лучше Жанны Девы"! Пастух был взят в плен Варвиком, в то время как французы разбегались под ударами неприятеля. Гораздо хуже то, что Потон де Ксентрай также попал в плен в битве, прозванной "Битвой пастуха". В конце июля 1431 года король Франции мог сказать себе, что снова повернулось колесо фортуны для его оружия…

Дата добавления: 2015-11-26