Читайте также:
|
|
И так, качественное и изменение характера эволюции предков современного человека, вынужденного переселиться из тропического леса в саванну, произошло вследствие внешних причин. Следующая бифуркация, то есть следующая кардинальная перестройка характера эволюционного процесса антропогенеза, имела уже не внешние, а внутренние причины. Она произошла в нынешнем миллионнолетии, вето начале, в эпоху раннего палеолита, и полому ее естественно называть палеолитической революцией. Она носила уже чисто «техногенный» характер, то есть причиной новой бифуркации была деятельность самою прачеловека, и произошла она на самой зape палеолита, как следствие «технической базы» прачеловека И имела глубочайшие последствия для всего процесса антропогенеза.
Наши предки тех времен, уже не австралопитеки, а «почти люди» (объем мозга неоантропов тех времен лишь на проценты отличался oт объема мозга современных людей), изобрели однажды способ использования огня и каменный топор. Это был грандиозный шаг в развитии человечества как биологического вида, но он и впервые поставил человека перед тем фактом, что развитие технических средств может не только обеспечить более высокие стандарты жизни, ной привести нa пopoг деградации. Впервые случилось гак, что действия Разума, того инструмента, который обеспечивал нашему предку могущество, неведомое другим видам животных, могли послужить началом постепенной деградации вида, а может быть, и путь к гибели. Оказалось, что Разум — оружие обоюдоострое! И одного Разума для развития человечества, для обеспечения его будущности — недостаточно! (Этотот урок, увы, не очень понят еще и сегодня!)
Заметим, что все последующие кризисы, через которые предстояло пройти человеку, будут носить тоже «внутренний», техногенный характер. Они будут вызваны действиями самих людей и чересчур быстрым развитием той «третьей природы», то есть переустройством окружающею мира и развитием техники, создание которой является продуктом разума человека, представляют собой то самое главное, что отличает человека от остального животного мира и является его сущностью. Говоря о чересчур быстром развитии, я имею в виду рассогласование развития техники с пониманием необходимой структуры отношения человека и Природы, другими словами, с разрушением условий коэволюции. Заметим также, что до последнего времени человеку удавалось преодолевать возникающие кризисы. Более того, каждое благополучное преодоление кризиса рождало новый канал эволюции, если угодно — новую планету, поскольку меняло характер развития человека, открывало егоновые возможности, а, следовательно, и всей биосферы, и в результате поднимало человека на новую ступень развития.
Итак, что же произошло на заре палеолита?
Предок человека, покинув лес, хотя и стремительно развивался, продолжал жить, следуя тем достаточно общим биосоциальным законам, которые определяли жизнедеятельность любых стадных сообществ. Но однажды возможности поддерживать гомеостаз вида оказались исчерпанными, и более того, оставаясь стадом, наши предки могли легко исчезнуть с лица планеты. То, что было полезно другим стадным животным, сделалось опасным для сообществ неоантропов. Суть возникшего кризиса состояла в том, что создание искусственных орудий и их использование оказались несовместимыми с традиционным образом поведения их обладателей Следование биосоциальным законам обладавшего каменным оружием прачеловека нарушадо условия коэволюции с остальной биосферой. Во всяком случае, теперь тормозило развитие новой и важнейшей составляющей биосферы — человека.
Об этом хорошо рассказано у известного австрийского этолога Конрада Лоренца. Одним из важнейших механизмов естественного отбора в стадных сообществах служит борьба за самку: она отбирает наиболее сильных представителей стада, которые затем становятся отцами более сильного потомства. Конрад Лоренц ввел понятие «инстинкт волка». Когда в рыцарском турнире волков за самку один из претендентов проигрывает, он подставляет свою шею победителю. И победитель сохраняет жизнь побежденному, хотя и может легко его уничтожить. Нетрудно понять, почему у волка возник подобный инстинкт. Природа наделила волка смертоносным оружием, но благодаря постепенно выработавшемуся инстинкту «помилования» проигравший рыцарскую схватку волк оставался жив. Более того, проигравший часто становился «другом дома», заменяя «главу дома», если с тем что-то случалось. Так инстинкт упрочивал гомеостаз системы. Популяция волков — еще один пример, показывающий, как особенности системы влияют на свойства элементов, подстраивая их к потребностям системы.
Природа не дала нашему предку такого смертоносного оружия, которым от рождения обладал волк. По этому до поры до времени нашему предку подобный инстинкт был просто не нужен: проигравший драку за невесту оказывался избитым, но, как правило, оставался живым. Но вот однажды у потомка «покинувшего лес» появился сделанный им самим каменный топор, и он сразу же пустил его вдело, и не только для нужд охоты, но и для драк с себе подобными. И такой факт имел для популяции нашего предка самые трагические последствия: неслучайно, что у многих поздних австралопитеков, скелеты которых были найдены в Олдувайском ущелье, оказались проломленные черепа.
Конрад Лоренц знал о результатах раскопок в Олдувайском ущелье и высказал определенную гипотезу Он говорил о том, что возникшая ситуация, если бы она продолжалась, неизбежно привела бы к тому, что прачеловеки просто перебили бы друг друга, и на Земле вместо людей появились бы просто более умные человекообразные. А так как инстинкты не возникают за считанные поколения, то для сохранения этих пралюдей необходимым оказалось введение определенного запрета, доселе незнакомого сообществам, живущим по биосоциальным законам. Так возникло, может быть, первое табу — прообраз будущей заповеди «Не убий!». Это было открытие, переоценить значение которого невозможно, и позднее это табу войдет во все мировые религии в качестве основополагающей заповеди.
Соображения Конрада Лоренца вполне логичны. Но я думаю, что они чересчур упрощены. Я думаю, что причины появления такого табу и его утверждения в популяциях homo sapiens носят, прежде всего, информационный характер. Наш биологический вид, вероятнее всего, сохранился бы и без появления табу «Не убий!», но прачеловек не превратился бы в человека. Как уже говорилось, появился бы еще один вариант «умных обезьян». И мое предположение о том, что истинная причина утверждения табу «Не убий!» носит информационный характер, основывается на следующих рассуждениях.
К началу палеолита благополучие стада, или первобытного племени, точнее, протоплемени, стало определяться не столько индивидуальными, биологическими качествами представителей стада, не бицепсами и клыками могучих самцов, а преимущественно теми навыками и знаниями, которые возникали у наших предков. Их дальнейшее накопление и использование, то есть создание первобытной цивилизации (точнее, зачатков цивилизации), и передача этих навыков следующим поколениям требовали качественного расширения коллективной памяти — создания системы «Учитель» (отличной от обучения по принципу «делай, как я!», существующего у всех стадных животных), поскольку объем передаваемых знаний далеко выходил за пределы возможностей традиционной системы обучения. А созданию новой системы «Учитель» мешало, в первую очередь, следование биосоциальным законам, которые регламентировали жизнь стада на протяжении многих миллионов лет в рамках внутривидового отбора и, по-видимому, уже были закодированы в форме инстинктов в генетической памяти предка человека. Вот тогда-то и произошел резкий поворот русла развития наших предков, еще кардинальнее изменивший их судьбу, чем изгнание из леса.
Дело в том, что носителями знаний, индивидами, способными создавать новые знания и навыки по их использованию, их запоминать и передавать следующим поколениям, были вовсе не те, кто был способен выигрывать бои за самку. Ибо умение найти кремень, обработать его и сделать топор требуют совсем иных «талантов», чем использовать его в драке. Поэтому проломленные черепа, найденные в Олдувайском ущелье, как раз и принадлежали тем умельцам, которые научились находить кремень, овладели технологией его обработки, умели делать топоры и, самое главное, умели передавать свои знания и мастера последующим поколениям, создавали возможность накопления и хранения в популяции всей полезной информации. Вот почему я думаю, что, если бы подобное табу не утвердилось, вряд ли бы это привело к полному исчезновению популяций австралопитековых. Скорее всего, произошло бы обеднение их генофонда, и постепенно исчезали бы столь необходимые «умельцы» и «учители». Вот почему я и сказал, что вместо предков человека на Земле появился бы новый тип человекообразного существа.
Таким образом, табу «Не убий!» решило спор между физической силой и силой разума, решило в пользу умного, а несильного! Оно стало важнейшей предпосылкой, открывшей путь к дальнейшему развитию коллективной памяти, а, следовательно, и дорогу для развития цивилизации. Но оно же, как мы увидим, и качественно изменило весь характер эволюции вида homo sapiens.
Табу «Не убий!» было, вероятнее всего, не единственным, которое возникло на заре палеолита. Так, например, к этому времени, вероятно, уже была понята опасность кровосмешения, и табу «Хочешь иметь жену — найди ее в другой пещере!», хорошо известное исследователям первобытных культур, по-видимому, имеет столь же древнее происхождение. Подобные табу и составили основу нравственности, то есть системы нравов — правил поведения, поставивших заслон действию биосоциальных законов. Но эти нравы уже не кодируются генетическим аппаратом, а передаются следующим поколениям в процессе обучения.
Таким образом, новая бифуркация означала появление нравственности — особого свойства вида homo sapiens, которым не обладали другие живые виды, и системы «Учитель», которая в каждом поколении не только воссоздавала законы нравственности и технические навыки, но и создавала предпосылки для их развития. Это был новый природный феномен, появившийся в палеолите, феномен, который продемонстрировал неисчерпаемость потенциала развития. Потомки австралопитеков стали качественно выделяться среди остального живого мира.
Таким образом, возможность превращения потомков австралопитеков в людей связано с развитием не только Разума, но и Нравственности, точнее, их симбиоза. К этому выводу я еще буду не раз апеллировать, ибо это и есть ключ к будущему.
Если первая бифуркации, изгнание австралопитеков из леса, означала изменение характера их жизни, но сохраняла их статус обычных животных и законы их развития, то вторая была решающим фактором на пути превращения этих животных в людей. Это был важнейшим шаг по пути «восхождения к Разуму». Установившиеся табу— это уже не инстинкты, а результат «общественного согласия».
Утверждение первых табу — «основ нравственности» — было действительно общественным согласием, хотя и носило характер процесса самоорганизации: оно было утверждено в результате жесткого отбора, но не на уровне индивидов, а на надорганизменном уровне, на уровне родов, племен, популяций. Племена, соблюдавшие эти ограничения, лучше сохраняли свой интеллектуальный потенциал. У них было лучшее оружие, более дисциплинированные боевые дружины и т.д. Они просто физически уничтожали конкурентов.
Примечание. Появление зачатков нравственное еще не означало формирования общества. До него еще надо было пройти определенный путь. Как показывает изучение первобытных племен, например, на острове Новая Гвинея, они уже были далеко не случайной ордой. У них уже формировались зачатки общности, возникали зачатки собственной истории (пусть в форме мифов) и, может быть, через пару сотен лет эти общественные эмбрионы и превратились бы в общества.
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 78 | Нарушение авторских прав