Коминтерн и Африка

В первые десятилетия после революции 1917 года внешнеполитические связи СССР с окружающим миром в значительной мере устанавливались и поддерживались через Коминтерн – международную организацию коммунистических партий. В Манифесте Коминтерна, принятом его учредительным конгрессом 1919 года, Африка даже не упоминалась. Но все же стремление распространить свою деятельность не только на Европу, Америку и Азию, но и на Африку вскоре проявилось в деятельности Коминтерна. «Цели Коминтерна в Африке были те же, что и на других континентах: находить возможные революционные потенции, стараться вызвать их к жизни, активизировать в русло коминтерновской политики. С самого начала эта политика подчинялась советским государственным интересам».

Наибольшие надежды на достижение своих целей у руководства Коминтерна вызывала Южная Африка, где в 1919 году появилась коммунистическая партия Южной Африки (КПЮА), единственная в то время во всей Африке. Основателями и ядром партии были белые южноафриканцы – иммигранты из европейских стран, большей частью из Великобритании, что облегчало установление связи с КПЮА. Компартия сразу же вступила в Коминтерн, став, как и другие партии, ее секцией.

Несмотря на большую удаленность и технические трудности, связь между Исполкомом Коминтерна (ИККИ) и КПЮА была сравнительно прочной и регулярной. В состав ИККИ был введен представитель Южной Африки, делегаты КПЮА участвовали в работе всех конгрессов Коминтерна и многих пленумов ИИКИ с 1921 до 1935 года. И тем не менее результативность и эффективность этих связей, включая финансовую поддержку, была невысокой, а иногда и отрицательной. В ИККИ не очень учитывали специфику отдельных стран, да и трудно было учесть ее, тем более в Южной Африке, где сложной проблемой были межрасовые отношения и между рабочими, черными и белыми, и в политической сфере. В Москве этого просто не знали. Коминтерн провозглашал лозунги мало понятные и не всегда приемлемые там, куда они направлялись. А центр требовал их реализации прямолинейно и жестко. Это распространялось не только на Южную, но и на всю Тропическую Африку. Только в конце 20-х гг. ИККИ стал посылать в Африку своих тайных эмиссаров для ознакомления с обстановкой на местах и организационной помощи партиям.

Примером такой деятельность руководства Коминтерна может служить директивный лозунг «Борьба за независимую туземную республику», направленный в КПЮА в 1928 г. Результат – противопоставление друг другу черных и белых рабочих, раскол компартии на две фракции, к удовлетворению расистски настроенных властей, опасавшихся единения и сплочения рабочих. Через 7 лет лозунг «Независимая туземная республика» был объявлен тем же ИККИ ошибочным. Те, кто был не согласен с лозунгом и исключен из партии, были восстановлены, но сама партия, в которой осталось около 100 членов, была крайне ослаблена. Расовая граница между черными и белыми рабочими даже окрепла.

Действия Коминтерна в Африке не ограничивались Южной Африкой. Делались попытки расширить свое влияние на Тропическую Африку с ее многочисленными странами – колониями европейских держав.

На IV конгрессе Коминтерна африканская тема прозвучала громче, чем прежде. Разрабатывалась тактика нанесения ударов по тылам западного империализма, одним из которых считалась Африка. На Конгрессе были приняты тезисы «о революционном движении в колониях». И началась активная деятельность.

В большинстве стран тропической Африки не только не было коммунистических партий, но коммунистические идеи были незнакомы большинству африканцев. В такой обстановке Коминтерн использовал свои филиалы. Это были международные организации - Профинтерн (Интернационал профсоюзов), Крестинтерн (Международный крестьянский совет), которые якобы не имели никакого отношения к коммунизму. На самом деле они были инструментами Исполкома Коминтерна в его операциях в Африке.

В Профинтерне создали «Международный профсоюзный комитет негритянских рабочих», который провел в Гамбурге конференцию представителей негритянского рабочего класса. Через год в Лондоне прошел V конгресс Профинтерна, на котором были приняты резолюции «О работе среди негров-рабочих» и «Задачи сторонников Профинтерна в колониальных странах». Выступили два представителя африканских стран – южноафриканец, нигериец, потом оба оказались в Москве, в учебном центре Коминтерна. Все эти мероприятия и действия Крестинтерна тоже проводились под контролем ИККИ.

Задача Коминтерна в странах Тропической Африки состояла в пропаганде коминтерновских идей, в поисках сторонников, которые бы эти идеи распространяли, и в создании организаций, на которые бы Коминтерн мог опереться. Проникновение в африканские страны, где коммунистического движения не было, Коминтерн пытался осуществить не напрямую, а через компартии метрополий. С 1937 года Коминтерн уже стал отчасти передоверять деятельность в Африке компартиям метрополий. ИККИ получал от компартий Великобритании, Франции, Бельгии информацию о положении в колониях этих стран и давал компартиям директивы для тех или иных акций. Так, перед компартией Франции была поставлена задача создать первичную коммунистическую организацию на Мадагаскаре. По мнению ИККИ, «экономические и социальные условия (нарождение пролетариата, стихийные вспышки стачек и т.д.) очевидно создали уже предпосылки для этого». В исполнение приказа была создано малагасийская секция французской компартии, но просуществовала она всего три года.

Другой пример. Коминтерн, действуя через компартию Бельгии, намеревался создать в Бельгийском Конго организацию под названием «Лига народов Конго за свободу». В Москве была разработана программа действий будущей организации и определены ее цели: «дать политическую и организационную направленность для развития наших групп в Конго, заложить основы для массовой революционной организации под нашим руководством и для независимой организации рабочих в профсоюзах».

По Коминтерновским директивным письмам видно, насколько слабо их составители представляли себе африканские страны. Что стоит хотя бы приказ бельгийским коммунистам перевести на «ведущий язык Конго» программы революционной борьбы в Конго, с его сложным этническим составом. Или создание прокоммунистической организации в «Профсоюзах» - в Конго тогда вообще не было профсоюзов.

Ни «Лига народов Конго за свободу», ни компартия на Мадагаскаре не были созданы.

Активная деятельность Коминтерна по проведению своей политики путем установления связей и создания организации с помощью европейских компартий как в Южной, так и Тропической Африке, трудно назвать эффективной. В 1935 г. Негритянское бюро Восточного секретариата, занимавшееся африканскими делами, докладывало Исполкому Коминтерна, что связь осуществляется только с Южной Африкой через КПЮА, и что «пока у нас нет связи с другими частями Африки, так как мы не имеем там никаких организаций, на которые мы могли бы опереться в проведении наших лозунгов».

Были и другие, более эффективные методы и попытки Коминтерна добиться своего влияния на «Черном континенте». Прежде всего, это – пропаганда. Был журнал, предназначенный специально для Африки и для «негритянского» населения США и Вест-Индии. Назывался он «Нигро Уоркер» на английском языке и «Увриер негр» на французском. В переводе на русский язык «Негритянский рабочий» выходил в 30-х годах тиражом около 1,5-2 тыс. На его обложке призывы «За свободу Африки! За освобождение негритянских народов!» В африканских станах он распространялся нелегально.

И еще одна сфера коминтерновской деятельности – подготовка кадров сторонников коммунистических идей. У Коминтерна было несколько партийных школ. Сроки обучения были разные: от нескольких месяцев до двух лет. Африканцы обучались в двух: до начала 30-х годов в Ленинской школе, с 1932 года чаще всего – в Коммунистическом университете трудящихся востока (КУТВ). Там учились африканцы из Южной Африки, Французской Западной Африки, Золотого Берега (Гана), Сьерра-Леоне, Либерии, Кении. Из тех, кто учился в КУТВ и Ленинской школе, вышли и коммунисты и противники коммунизма. Но, как бы это ни было, это были первые африканцы, получившие политическое образование. Коммунистическая идея пришла в Африку с Коминтерном, но ее распространение не прекратилось после его роспуска в 1943 году.

14. ДВИЖЕНИЕ ПАНАФРИКАНСКИХ КОНГРЕССОВ

Наличие общей исторической родины – Африканского континента – и новые возможности в сфере образования, связи, транспорта, способствовавшие процессу «взаимного узнавания», создали к концу Х1Х века условия для того, чтобы интеллектуальная элита народов африканского происхождения попыталась объединиться ради улучшения положения своих народов.

Принципы расовой солидарности африканцев и их потомков по другую сторону Атлантики, попавших туда в результате работорговли, пропагандировались и раньше. По мере развития движения за освобождение черных рабов в США и владениях европейских держав в Южной и Центральной Америке (движение аболиционизма, от латинского корня «abolitio» - уничтожение, ликвидация) все большее число негров оказывалось вовлеченным в эту борьбу. Наиболее образованные из них попытались использовать возможности, появившиеся по завершении Гражданской войны в США, для установления связей с африканцами, прежде всего в Западной Африке. Разница в уровнях социально-экономического и политического развития потомков рабов и самих африканцев и противодействие европейских метрополий помешали наладить диалог. Но относительный успех в развитии республики освобожденных рабов - Либерии и значительный объем знаний о достижениях африканских государственных образований, полученный к концу колониального раздела Африки, привели к появлению у афро-американской элиты гипертрофированных представлений о потенциале Африки. Конкретной, достоверной информацией об африканских реалиях афроамериканцы не обладали. Вместе с тем, контакты с западноафриканскими просветителями С. Кроутером, Ч. Хортоном, Д.Джонсоном и наиболее последовательным сторонником утверждения африканского национализма в сфере социального и культурного развития Э. Блайденом убедили афро-американскую элиту в том, что создались условия для совместных действий во имя духовного раскрепощения африканцев и возрождения Африки в целом.

Космополитический характер убеждений западноафриканской элиты и либеральное отношение британских властей позволили адвокату Генри Сильвестр-Уильямсу (выходцу из британской колонии Тринидад в Вест-Индии) создать «Африканскую ассоциацию» и ее усилиями собрать первый масштабный форум черного населения в Лондоне в 1900 г. Понятие «панафриканизм» в этот период не имело какого-то конкретного наполнения. Это был удобный термин, объяснявший многонациональный и, вместе с тем, расово ориентированный состав участников мероприятия. Панафриканская конференция по сути не выработала каких-то новых требований, в ней приняло участие всего несколько человек из числа представителей самой Черной Африки. Как и многочисленные делегации из колониальных владений на всем протяжении последней четверти ХIХ столетия, участники конференции верноподданнически просили британскую королеву улучшить, «очистить» колониальные порядки и установления, создав для жителей британских владений в Африке более цивилизованные условия существования. Практического продолжения конференция не получила, но понятие «панафриканизм» было взято на вооружение представителями новых радикальных организаций афроамериканцев в США. В их среде к началу ХХ века наметился раскол. Наибольшим влиянием пользовались программы Б.Вашингтона, руководителя одного из первых образовательных негритянских учреждений в г. Таскиги (отсюда название «Таскигийское движение»). Они были нацелены на постепенное создание мощного негритянского среднего класса, что должно было гарантировать в перспективе уравнивание в правах черного и белого населения. Городская негритянская молодежь, объединившая прежде всего лиц свободных профессий, создала в противовес Б.Вашингтону в начале ХХ века ряд радикальных организаций, члены которых на первый план выдвигали борьбу за гражданские права негров, за соблюдение тех принципов и законов, ради которых были одержаны победы в Гражданской войне.

Наиболее известным из этих молодых радикалов стал, благодаря своим многочисленным статьям и редкой для американских негров этого времени образованности, Уильям Дюбуа. Став главным редактором журнала «Крайсис» и превратив его во влиятельное издание черного сообщества, Дюбуа сумел принять участие во Всемирном конгрессе рас в 1911 году и вновь озвучить на этом лондонском форуме призывы к панафриканскому единству. Панафриканизм на этом этапе выглядел как стремление националистов африканского происхождения определить общие цели и выработать методы достижения африканцами и афроамериканцами большей самостоятельности в культурной, экономической и, в далекой перспективе, политической областях. Позже именно У. Дюбуа использовал понятие «панафриканизм» для созыва нового форума представителей народов колоний из Африки и Вест-Индии и организаций черного населения США и Канады.

Необходимо отметить, что «Панафриканский конгресс», как стал называться в подготовительной переписке этот форум, был бы невозможен, если бы не те масштабные перемены в жизни колоний, которые происходили в результате передела мира по итогам Первой мировой войны. Наряду с представителями народов Ближнего Востока, Юго-Восточной и Южной Азии У. Дюбуа очень своевременно осознал преимущества, которые создавала Парижская мирная конференция 1919 г для народов колоний. Заручившись поддержкой Б. Дианя - самого влиятельного на тот момент парламентария-не-европейца, депутата Национального собрания Франции от Сенегала, Дюбуа мобилизовал лоббистов, представлявших в кулуарах Парижской мирной конференции самые разные организации африканцев и афроамериканцев.

Первый панафриканский конгресс был организован в Париже в 1919 г. как одно из многих похожих мероприятий представителей стран Востока, пытавшихся повлиять на процесс подведения итогов Первой мировой войны основными европейскими метрополиями и США. Сторонники панафриканской солидарности действовали в условиях эйфории демократических призывов-обещаний держав победительниц, окончательного оформления мандатной системы, зарождения антиколониальных требований у народов, ранее не участвовавших в активном антиколониальном протесте. Надежды участников были связаны прежде всего с постепенными конституционными изменениями под давлением лояльных петиций и просьб, с обращениями за содействием к буржуазно-демократическим общественным организациям метрополий (как, например, Фабианское общество), с робкими попытками вступить в контакт с ширившимся социал-демократическим движением.

Второй, третий и четвертый панафриканские конгрессы (соответственно 1921, 23 и 27 гг.), прошедшие преимущественно в столицах европейских метрополий, вновь подтвердили приемлемость требований панафриканистов для колониальных держав. В начале ХХ века Дюбуа сформулировал тезис об особой роли т.н. «верхних десяти тысяч» - образованной прослойки афро-американской общины США, призванной стать инициатором и движущей силой преобразований в жизни американских негров. Участники панафриканских конгрессов в межвоенное двадцатилетие предложили державам-победительницам и, в незначительной степени, Лиге Наций определять методы, с помощью которых «верхние десять тысяч» (на практике – интеллектуальная элита народов африканского происхождения, численность которой в этот период вряд ли достигала подобной цифры) будут осуществлять свою просветительскую миссию. Движение панафриканских конгрессов оказалось не связано с появившимися националистическими организациями в африканских колониях, не создало какой-либо организационной структуры и после 1927 года практически перестало существовать.

Точкой отсчета для нового периода в развитии идеологии и практики панафриканизма стала агрессия фашисткой Италии против Эфиопии (Абиссинии) в 1935 г. Необходимость организации отпора идеологии национал-социализма и фашизма обострила национальные чувства наиболее информированных слоев и группировок в среде народов африканского происхождения, прежде всего – в Великобритании. Выходцы из колоний создали ряд организаций солидарности с Абиссинией и смогли сохранить единство на всем протяжении военных лет. Участники этого небольшого круга уже не находились под влиянием афро-американских идей, обладали надежными и обширными связями в самой Африке, имели образованных и авторитетных руководителей. Среди них были будущие лидеры независимой Африки – К.Нкрума, Дж.Кениата, Н.Азикиве, Дж.Аппиа, Х.Банда. Все они очень остро восприняли призывы «Атлантической хартии» (август 1941г.), провозгласившей равенство рас и обещавшей равные возможности всем большим и малым нациям при устройстве послевоенных судеб колониальных и зависимых народов. Идея панафриканской солидарности вновь стала основой проведения международного форума. Для поддержания преемственности организаторы назвали конгресс представителей африканских колоний в Манчестере Пятым панафриканским конгрессом (сентябрь 1945 г.). Джордж Пэдмор, главный идеолог панафриканской программы конгресса (выходец из Вест-Индии, видный публицист-антиколониалист, решительно порвавший со своим Коминтерновским прошлым) посчитал необходимым привлечь к участию У. Дюбуа, но роль в подготовке форума афроамериканцев на этом исчерпывалась. Большинство участников представляли профсоюзные организации колоний или выходцев из колоний в Европе. В многочисленных резолюциях конгресса преобладал тон последовательных, обоснованных требований о предоставлении независимости колониальным народам, что было определено в качестве главного условия социального, экономического и политического освобождения. Постоянные ссылки на панафриканизм, тем не менее, так и не добавили ясности в определение этого понятия в послевоенных условиях. По сути термин трансформировался в прилагательное. Главным итогом конгресса стали многочисленные частные предложения национальных представителей, занятых конкретной работой по подготовке перехода колониальных территорий к независимости. Но дух единства, революционный характер призыва К. Нкрумы «Колониальные и зависимые народы всего мира, объединяйтесь!» свидетельствовали о прежней привлекательности панафриканского подхода к проблемам зависимых стран.

Пятый конгресс не получил продолжения в организационном или идейном отношении, как и предшествовавшие конгрессы. На общеафриканских конференциях 1958-59 гг., инициаторами которых после освобождения выступила Гана (где последние годы жизни провел У.Дюбуа), участники из независимых стран континента не только не использовали термин «панафриканизм», но все больше демонстрировали расхождения по основным вопросам дальнейшего развития. Созданная в 1963 г. Организация африканского единства (ОАЕ) также не добавила ничего нового в понятие «панафриканизм». Почти на двадцать лет это понятие вышло из политического обихода, лишь иногда возникая в некоторых названиях (например - «Панафриканистский конгресс Азании» - ПАК в Южной Африке).

Многослойность и противоречивость панафриканизма вновь проявилась к середине 70-х годов, в ходе подготовки и проведения Шестого панафриканского конгресса в Дар-эс-Саламе (Танзания) в июне 1974 г. - первого подобного форума народов африканского происхождения в самой Африке. Документы этого конгресса вполне объяснимо имели победительную тональность – было очевидно, что оставались месяцы до освобождения португальских колоний на континенте, страны третьего мира убедились в действенности совместных усилий в противостоянии апартеиду, страны Восточного блока в тот период еще могли увеличивать поддержку национально-освободительным движениям и развивать сотрудничество с освободившимися странами.

По сути, впервые в истории ХХ века народы африканского происхождения попытались наладить реальный диалог именно в контексте подготовки и проведения этого конгресса. В Манчестере сразу после второй мировой войны отсутствовали афроамериканцы, представительство африканцев было случайным, были представлены в основном профсоюзы. В Танзании удалось собрать вместе очень сложную мозаику мнений, знаний о прошлом и настоящем континента и африканской диаспоры. Но потомки выходцев с континента оказались по сути не готовы выслушать африканцев. Афро-американские организации, участвовавшие в Шестом конгрессе, в основном представляли леворадикальные круги черного сообщества, проникнутые духом «расизма наоборот». Их представители постарались привнести в то, что называли «панафриканизмом», расистские тенденции, продемонстрировали незнание африканских реалий и нежелание брать такие реалии в расчет. Вполне в духе классических европейских метрополий афроамериканцы заняли откровенно патерналистскую позицию в отношении своих черных собратьев.

Африканцы в период проведения этого форума продемонстрировали устойчивую способность отвергать любые попытки навязывать искусственные схемы развития. Основным партнером по диалогу с Афро-Америкой стала на конгрессе группа представителей стран и организаций, считавшая правильным выбором для себя т.н. «социалистическую ориентацию». Предложения левых афро-американских радикалов не могли заинтересовать руководство этих стран по двум причинам. Африканские государства на собственном опыте убедились в пагубности политики расовой нетерпимости и имели слишком сложную внутреннюю этнорелигиозную ситуацию, чтобы следовать советам или призывам афроамериканцев. Помимо этого независимые африканские государства уже накопили значительный опыт международных контактов, чтобы понимать опасности политики, основанной на расовом противостоянии. Государства континента, ориентировавшиеся на развитие политического и экономического диалога со странами Запада, понимали, что, разделив позиции той части афро-американского общества, которая была настроено экстремистски, они могут закрыть для себя путь к сотрудничеству с правительственными и неправительственными организациями этих стран.

Панафриканизм на Шестом конгрессе был для всех участников удобным понятием-лозунгом, в который африканцы помешали афро-американским участникам конгресса вложить откровенно расистское содержание. Разрыва между участниками конгресса по этому поводу тем не менее не произошло, потому что всегда присутствовавший в движении панафриканских конгрессов дух расовой солидарности сохранил и у афроамериканцев, и у африканцев надежду на достижение лучшего взаимопонимания в будущем.

Дата добавления: 2015-11-26