Органы правительственного надзора за крестьянскими учреждениями.

Как известно, одновременно с Манифестом от 19 февраля 1861 г. вышел ряд актов, регулировавших отдельные стороны крестьянской реформы, среди которых было Положение о губернских и уездных по крестьянским делам учреждениях (ПСЗРИ. 2-е изд. Т. XXXVI. N 36660). Как гласил закон, "для разбора недоразумений, споров и жалоб, могущих возникать из обязательных поземельных отношений между помещиками и временно обязанными крестьянами... учреждаются: мировые посредники, уездные мировые съезды и губернские по крестьянским делам присутствия" (ст. 1). Сразу же необходимо заметить, что применение этого закона встретило непреодолимые препятствия из-за практического неисполнения дворянством должностей мировых посредников, которые на них возлагала ст. 6 Положения. В связи с чем новым Положением от 27 июня 1874 г. их должность была слита с уездным присутствием по делам крестьян и стала осуществляться уездными исправниками. Дольше всего мировые посредники продержались в Западных губерниях практически до 1906 г. Вместе с тем образовавшаяся пустота (место мировых посредников) была заполнена институтом земских начальников - пожалуй, самый неудачный пример мероприятий царствования императора Александра III, поскольку скорее всего именно этот акт заслуживает в наибольшей степени квалификации "контрреформы". Самым недопустимым в Положении о земских начальниках было то, что правительство в этом учреждении фактически производило смешение власти административной с властью судебной. Это было бы еще полбеды, если бы правительство озаботилось комплектованием земских начальников высококвалифицированными администраторами, но на самом деле эта "близкая к народу твердая правительственная власть", по легальному определению, формировалась из местного дворянства, достигшего 25 лет, обладавшего имущественным и образовательным цензом. Образовательный ценз устанавливался в виде полного курса высшего учебного заведения, однако к должностям допускались и те потомственные дворяне, которые имели только среднее образование; в данном случае они должны были обладать на праве собственности имуществом, размер которого удовлетворял имущественному цензу по выборам гласных земских собраний. Земские начальники утверждались в должности министром внутренних дел из числа кандидатов, подобранных губернским предводителем дворянства и представленных губернатором (ст. ст. 11 - 14 Положения).

Компетенция земских начальников определялась как надзор за органами крестьянского управления (ст. 23 Положения). На деле это вылилось в значительное ущемление компетенции крестьянских сословных органов, что фактически сводило на нет сословность самого крестьянства. И в этом вопросе сословный характер Российского государства сильно отличался от общепринятых стандартов.

Высшей административной инстанцией по наблюдению за крестьянскими сословными учреждениями и действиями земских начальников было губернское по крестьянским делам присутствие в составе: губернатор (председательствующий), губернский предводитель дворянства, вице-губернатор, прокурор окружного суда и два непременных члена. При обжаловании апелляционных решений уездного съезда (фактически закон 1889 г. допускал двойную апелляцию - факт тоже неслыханный в нормальных условиях) в состав присутствия вводились председатель и один член окружного суда.

В период с 1862 по 1881 г. в составе Государственного Совета действовал специальный Главный комитет об устройстве сельского состояния. Из состава этого учреждения - Император (председатель), министры внутренних дел, госимуществ, юстиции, финансов, уделов, главноуправляющий II отделением СЕИВК, начальник III отделения СЕИВК - видно, что он являлся главным правительственным органом по приведению в исполнение замысла крестьянской реформы.

Инородцы.

По определению А.Д. Градовского, к категории инородцев относились те слои подданных Российской империи, кои не относились к природным русским подданным и не состояли ни в одном из четырех сословий. Заметим, что под "природными русскими поданными" российское законодательство тогда понимало современных великороссов (русских), украинцев и белорусов. Разумеется, данное определение - "инородцы" страдает двусмысленностью. Получается, что, например, каторжники вполне могут претендовать на статус инородца, поскольку не состоят ни в одном из сословий, а крещеный еврей или татарин, входящий в одно из сословий и не считаясь природным русским подданным, тем не менее уже не является инородцем. Равно бессмысленно и другое определение: "Под инородцами закон разумеет евреев и разные племена, обитающие главным образом в Сибири, на Крайнем Севере Европейской России, по Уралу и в бассейне Каспийского моря" [Эгиазаров. 1906. 1: 97]. Соответственно любая попытка канцелярского определения понятия "инородец" бессмысленна. Очевидно, что понятие "инородец", встречающееся в законодательных актах, может быть рассмотрено как юридическая категория, направленная к обозначению особенного статуса того или иного лица по отношению к другой, не менее разнородной массе населения Российской империи. Образно говоря, инородец - это обозначение особого юридического статуса лица, его привилегии. Многонациональные империи строятся именно по такому принципу - принципу национальной привилегии.

Инородцев закон подразделял на следующие группы: оседлые, кочующие, бродячие и евреи. Оседлые инородцы приравнивались законом к свободным сельским обывателям или к городским обывателям (ст. 15 Положения об инородцах 1822 г.). Кочующие инородцы имели особое внутреннее самоуправление: частное и общее. Под частным закон понимал родовое управление, соединенное в виде Степной думы, так М.М. Сперанский (разработчик Положения) понимал общеплеменное собрание (ст. ст. 8 - 10 Пол. об ин.); общее управление инородцев представлено было в лице "тайши, князца, улусного головы, тоэна", двух или более выборных (ст. 11 Пол. об ин.). Вера, обычаи, самобытность инородцев охранялись законом (ст. ст. 26, 27, 30, 31, 34 Пол. об ин.). Обращает на себя внимание и следующее положение закона: "Строго запрещается русским самовольно селиться на землях, во владения инородцам отведенные; русские могут брать у инородцев места в оброчное содержание, но всегда по условиям с обществом" (ст. 37 Пол. об ин.). Бродячие инородцы (звероловы и охотники) состояли под временным управлением военных губернаторов.

Евреи составляли самую многочисленную и племенно обособленную группу подданных Российской империи, в отношении которых вплоть до 1917 г. применялся весьма жесткий административный режим, обусловленный, как нередко указывал законодатель, особенностями их религии. Именно религия была причиной столь жесткого отношения к евреям, что косвенно подтверждалось, например, полным изъятием караимов (потомков хазар) из-под действия законодательства о евреях-талмудистах.

До Петра I евреям доступ в Россию однозначно был закрыт (ПСЗРИ. 1-е изд. Т. II. N 662). Петр специально не затрагивал в своем законодательстве этот вопрос, но уже супруга его, императрица Екатерина I, постановила: "...жидов, как мужеска, так и женска пола, которые обретаются на Украине и в других российских городах... впредь их ни под какими образы в Россию не впускать" (ПСЗРИ. 1-е изд. Т. VII. N 5063). Однако при Петре II им разрешается временно приезжать на ярморки в Малороссию, такое же право подтверждает им и Анна Иоанновна, но уже при императрице Елизавете отношение к евреям ужесточается, становится известной ее резолюция на проекте одного указа, подготовленного Сенатом, разрешающего евреям доступ в Россию: "От врагов Христовых не желаю интересной прибыли" (ПСЗРИ. 1-е изд. Т. XII. N 8840). Вместе с тем уже в 1765 г. им разрешают поселение в Новороссии (в только что отвоеванных у турок и татар землях Юга России), окончательно евреи попадают в подданство к Империи вместе с землями, отошедшими России по разделу Польши. Сначала евреев полагали определить в один разряд с казенными крестьянами (Указ 1802 г.), при Александре I даже учреждают специальный комитет, который вырабатывает принципы управления евреями, из которых составляется особое Положение.

Закон рассматривал евреев наравне со всеми русскими подданными (ст. 42 Положения 1804 г.: ПСЗРИ. 1-е изд. Т. XXVIII. N 21547), предлагая им записываться в специально образованные для них разряды: земледельцев, фабрикантов и ремесленников, купцов и мещан (ст. 30 Положения). Одновременно закон вводил у них особенное школьное образование. Общей мыслью законодателя, приходится это признать, было стремление как можно скорее растворить евреев в остальном населении Империи. При этом, однако, следует учитывать, что "растворить" не означало ассимилировать, поскольку браки православных с иудеями находились под абсолютным запретом (ст. 85 Зак. гр. Т. X Св. зак.). Именно этим можно объяснить правило, установленное еще Указом 1817 г., согласно которому все ограничения с евреев снимались, если они принимали крещение. Мера эта, как и ряд других, закончилась провалом, поэтому в новом Положении 1835 г. (ПСЗРИ. 2-е изд. Т. X. N 8054) впервые вводилась черта оседлости, претерпевшая незначительные изменения к 1917 г. Одновременно у евреев в местах их компактного проживания вводилось национальное управление в виде так называемого кагала - совета нескольких уполномоченных по выбору от евреев. Реальная власть этого совета была очень высока. Незначительные послабления евреям были сделаны в ходе революционных событий 1905 - 1906 гг. Однако радикальное улучшение их состояния произошло только после падения русской исторической власти.

Иностранцы.

До 1917 г. в России проживало значительное число иностранных колонистов, составлявших довольно широкий круг лиц от бонн и гувернеров дворянства до крестьян, инженеров, докторов и ученых. Достаточно хотя бы указать на два Указа: от 16 апреля 1702 г. и от 4 декабря 1762 г., согласно которым в Россию на постоянное жительство приехало значительное число иностранцев, прежде всего немцев.

Отечественное законодательство практически не знало ограничений для доступа иностранцев в Россию. В разные периоды, впрочем, являлись законы, запрещавшие въезд иностранцам в Сибирь, Русскую Америку или на Дальний Восток, но все это были меры ограничительного свойства, продиктованные политикой правительства, стремившегося закрепиться на только что приобретенной земле. В последующем в Россию запрещен был въезд евреям (исключение делалось только для представителей крупных промышленных фирм и финансовых учреждений), доступ же остальных иностранцев оставался свободным (прил. 2 к ст. 283 Уст. о пасп. Т. XIV Св. зак. по прод. 1890 г.). Гражданская право- и дееспособность иностранцев приравнивалась к правосубъектности российских подданных. Иностранцы были свободны в выборе места и срока проживания (ст. 991 Зак. о сост. Т. IX Св. зак.). Получив необходимое образование в русском учебном заведении, иностранец мог претендовать на право поступления на русскую государственную службу, правда, со значительными исключениями (ст. 415 Уст. о сл. гр. Т. III Св. зак.). Иностранцы, ведущие активную промысловую деятельность, могли приобретать звание личного почетного гражданина (ст. 999 Зак. о сост. Т. IX Св. зак.); ранее, по ЖГГ, проживание в городе влекло для иностранца право участвовать в сословном управлении.

Общий порядок регулирования положения иностранцев, который за ними закреплялся, может быть охарактеризован как типичный status personalis - в частности, русский закон признавал за ними точно такую же правоспособность, какую они имели у себя на родине, брачное и семейное их положение также рассматривалось с точки зрения их личного закона. В то же время обращают на себя внимание положения ст. 571 Уст. гр. суд. 1864 г., согласно которым имущественное положение иностранца могло оказать значительное влияние на его процессуальные права в русском суде. В этом случае иностранец обязан был позаботиться об обеспечении своего требования в суде, а равно гарантировать суду уплату судебных издержек. Аналогичное стеснение было установлено и для иностранных акционерных обществ - последние вообще могли быть стороной в споре только в случае заключения с Россией страной национальной принадлежности компании специальной конвенции.

Иностранец, навсегда покидавший Россию, обязан был распродать недвижимость русским подданным, а по пересечении русской границы он платил пошлину в размере 10% от своего движимого имения.

Дата добавления: 2015-11-26