|
Читайте также: |
Мистер Берн (очаровательный, забавный, добрый мужик, конституцией, к несчастью, сильно напоминавший обезьяну) ушел с работы через неделю после начала семестра по причине нервного срыва, так что моя подготовка к экзаменам за шестой класс раздвоилась, и занимались ею два препода, предположительно сохранившие рассудок.
В последние годы у преподов нашей школы срывы шли тревожным потоком. Ну... не совсем тревожным – на самом деле скорее забавным. Зануды, идиоты и фашисты оказались невосприимчивы, как мы над ними ни трудились.
Половина моей подготовки была отдана мистеру Данфорду, жирному тупому и ублюдочному зануде, которого так и звали – Туз (Тупой Ублюдочный Зануда). Он настолько глубокомысленно относился к жизни, что одного взгляда на него было достаточно, чтобы почувствовать себя так, будто вернулся на десять лет назад. В старшем шестом классе его зубодробительно серьезные уроки всегда шатались на грани сюрреализма, поскольку всеми нами таинственным образом овладевало чувство юмора первоклашек.
К примеру, когда мистер Данфорд читал отрывок из “Миддлмарча”< Роман (1871 – 1872) писательницы Джордж Элиот (Мэри Энн Эванс, 1819 – 1880) о провинциальной жизни в викторианской Англии.
>, где действовал второстепенный персонаж мистер Кек, весь класс скукоживался до истерики со слюнотечением исключительно потому, что в том семестре словом “кек” обозначались какашки. Я не думаю, что мы обратили бы на это внимание, будь то любой другой препод. Но почему‑то, когда мы слышали, как мистер Данфорд примеряет этот свой голос, типа “я родился не в том веке, в душе я подлинный викторианец”, и начинает читать про мясника мистера Кека, нам это казалось шуткой месяца.
Я вам это рассказываю не для того, чтобы вы удивились, что наш препод иногда говорит “мистер Какашка”. Нет же. Я вот о чем – смешно, что нам это казалось смешным. Пятнадцать умных парней на пороге взрослой жизни, изучаем восьмисотстраничный роман перед заковыристым экзаменом, и при виде того, как серьезно мистер Данфорд относится к жизни, все трясемся от хиханек анальной фиксации. Вот это любопытно.
Избыток развлечений никогда нам не грозил с другим преподом по английскому, мистером Лоу. Шарма в нем не набиралось и на чайную ложку.
Любимым цветом у него была илистая зелень, которой он украшал себя каждое утро. В течение дня зелень постепенно бледнела под слабым, но непрерывным звездопадом перхоти. Он был довольно высок, но из‑за сутулости казался маленьким и выглядел бы костлявым, если бы из‑за поношенной одежды не казался жирным. Особенно примечательны были его глаза: один почти слепой, другой почти в норме. От этого его очки всегда перекашивались: толстая линза лежала на щеке, а тонкая парила где‑то над бровью.
Он говорил умирающим тихим голосом, еле слышно, чуть тише шепота и со скоростью где‑то между колыбельной и похоронами. Он был из тех, кто только преподом стать и может. Не будь он преподом, ему пришлось бы стать бродягой.
Его уроки были коктейлем из скуки, расстройства и настоятельного желания выпрыгнуть из окна повыше. Так и чувствовалось, что даже самые сонные парни мечтают вмазать ему по физиономии и попытаться втемяшить в голову: “ПРОСНИСЬ! ГОВОРИ! ОДЕВАЙСЯ НОРМАЛЬНО! УМОЙСЯ! ПОСТРИГИСЬ!”
Единственное, чего стоило ждать, – его прославленных вспышек ярости. Я сам наблюдал только две, оба раза – во втором классе. В первый раз действо это захватило меня врасплох: я блаженно подремываю в углу, а через секунду Алекс Дензер стоит на стуле посреди комнаты и мистер Лоуорет: “ВОТ! КАК ТЕБЕ ТЕПЕРЬ? ЛУЧШЕ? ТЫ ТЕПЕРЬ НЕЛЬСОН< Памятник адмиралу Горацио Нельсону (1758 – 1805) в виде 44‑метровой колонны с 5‑метровой статуей на вершине установлен на Трафальгарской площади в Лондоне. >? НЕЛЬСОН, А? НАВЕРХУ – ТЫ ТЕПЕРЬ ВАЖНАЯ ШИШКА, ДА? А НА ТЕБЯ СРУТ ГОЛУБИ, ДА? НЕЛЬСОН ТЕПЕРЬ? А? НЕЛЬСОН... ДЕНЗЕР... А?”
Повсюду разлеталась перхоть.
Потом, к сожалению, прозвенел звонок.
На следующий день мистер Лоу приволок в школу домашний пирог, который вручил Дензеру в качестве извинения.
Он оставался спокоен два месяца, а потом один мальчик спрятался в ящике во время урока по драматическому искусству, и мистер Лоу метнул в него декорацией.
Я бы не сказал, правда, что меня это все колышет.
Если честно, теперь эти люди не кажутся мне забавными. На самом деле я считаю, что все это совершенно не забавно. Прежде была приятная сюрреалистичность, но теперь она переросла гребаные шуточки: чудики пытаются обращаться со мной, как с двенадцатилетним, и имеют власть ежедневно указывать, что я должен делать. Это уже больше не смешно. Это действительно, по‑настоящему меня обламывает.
Достаточно уже со мной обращались, как с ребенком.
Хватит.
Так что я настаиваю. Я отказываюсь рассказывать историю о том, как миссис Лоу однажды вызвала к себе в ванную пожарную бригаду, чтобы ее мужу вытащили из водопроводного крана палец ноги. Я для этого слишком взрослый. Такое меня больше не забавляет.
На самом деле, по‑моему, смешно, что мистер Лоу настолько сонный, что умудрился засунуть палец в кран, но мне определенно гораздо менее смешно, чем год назад. Так что вот.
Палец в водопроводный кран! Вот кретин!
Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 76 | Нарушение авторских прав