Читайте также:
|
Принципиальное значение и чрезвычайная важность бережного отношения к правам и свободам участников уголовного судопроизводства уже достаточно давно не подвергается в российской уголовно-процессуальной науке сомнению. Так, по справедливому утверждению видного российского юриста конца XIX- начала XX в.в. М.В. Духовского, «одно из коренных требований, предъявляемых правильно построенному уголовному процессу, заключается в такой организации всех сторон его, при которой возможно полнее ограждалась бы каждая личность, так или иначе попадающая на суд…».
Не случайно именно в главе 2 УПК Российской Федерации «Принципы уголовного судопроизводства» назначением уголовного процесса признаны защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (ст. 6).
Непреходящее значение соблюдения прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве выражается, в частности, в том, что основные из них, а потому получившие закрепление в Конституции Российской Федерации и международно-правовых актах, послужили источником происхождения (формирования) уголовно-процессуальных принципов.
Так, например, М.Х. Гельдибаев указывает:
«Система принципов уголовного процесса включает:
1. Принципы уголовного процесса, источником которых являются права и свободы человека и гражданина, закрепленные в международных и европейских правовых документах, определяющих стандарты в сфере отправления правосудия и применения мер принуждения к подозреваемым и обвиняемым в связи с совершенным или предполагаемым преступлением.
2. Принципы уголовного процесса, источником которых являются права и свободы человека и гражданина и нормы судебной власти, закрепленные в гл. 1, 2 и 7 Конституции России.
3. Собственно уголовно-процессуальные принципы, закрепленные только в нормах УПК».
Общепринятым в юридической науке считается понимать под принципами уголовного судопроизводства основополагающие начала, исходные положения, руководящие идеи, определяющие его сущность и лежащие в основе организации и функционирования всех уголовно-процессуальных институтов.
Однако подобное единодушие ученых-процессуалистов в вопросе о количественной и содержательной характеристике принципов уголовного судопроизводства отсутствует. В юридической литературе приводятся различные перечни и вычленяются самые разнообразные качественные черты уголовно-процессуальных принципов, нередко носящие противоречивый характер.
Так, рядом ученых в качестве принципов, относящихся непосредственно к сфере охраны конституционных прав и свобод участников уголовного процесса, рассматриваются следующие: уважение личности, охрана прав и свобод граждан; охрана прав и свобод, чести и достоинства граждан; обеспечение прав и свобод человека и гражданина; неприкосновенность личности и жилища, охрана чести и достоинства личности; неприкосновенность личности, неприкосновенность жилища, охрана личной жизни и тайны переписки; охрана чести и достоинства личности. Неприкосновенность же частной жизни, как видно, вообще не выделяется в отдельный, самостоятельный принцип уголовного судопроизводства. Некоторыми учеными неприкосновенность частной жизни структурно включается в содержание таких принципов уголовного процесса, как охрана чести и достоинства личности, неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны; неприкосновенность личности, жилища, имущества. Другие авторы ставят неприкосновенность частной жизни в один ряд с такими принципами как охрана чести и достоинства личности, неприкосновенность личности, неприкосновенность жилища. В ряде юридических изданий об общеправовых принципах в области охраны конституционных прав и свобод человека при осуществлении уголовного судопроизводства вообще отсутствует какое-либо упоминание.
Данные разногласия во многом обусловило то обстоятельство, что понятием «принцип(ы) уголовного судопроизводства» до недавнего времени оперировала исключительно юридическая наука, но не уголовно-процессуальный закон.
Как справедливо отметил Э.П. Григонис: «… советское отраслевое законодательство, по известным причинам, не уделяло значительного внимания правовым принципам, не выделяло их в отдельные статьи-принципы, старалось замаскировать их, растворить в массе других второстепенных и третьестепенных правовых норм. Такая юридико-техническая конструкция нормативно-правовых актов, вкупе с откровенно пренебрежительным отношением к праву, приводила к вопиющим нарушениям прав и свобод человека, к нивелированию общего смысла, социальной значимости права». Вместе с тем далее ученый указывает: «Чуть ли не единственным исключением их общего правила являлось уголовно-процессуальное законодательство. УПК РСФСР, принятый в 1960 году, с самого начала своего действия основан на определенных принципах, перечисленных и раскрытых в статьях 11-19 (неприкосновенность личности, жилища; охрана личной жизни и тайна переписки; осуществление правосудия только судом; равенство граждан перед законом и судом; коллегиальность в осуществлении правосудия; независимость судей и подчинение их только закону; язык судопроизводства; гласность судебного разбирательства и обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту). Однако и в уголовно-процессуальном кодексе эти нормы принципами не названы и, кроме того, принципы уголовного процесса можно обнаружить и в других статьях УПК РСФСР (статья 3 – публичность уголовного процесса; статья 25 – прокурорский надзор в уголовном судопроизводстве и другие)».
Новый отечественный Уголовно-процессуальный кодекс хоть и не сформулировал дефиниции термина «принцип(ы) уголовного судопроизводства», но вместе с тем в одноименной второй главе привел перечень таковых принципов и раскрыл их содержание. Таким образом, законодатель с одной стороны подвел определенную черту в споре ученых о количественной и содержательной характеристике уголовно-процессуальных принципов, а с другой создал благодатную почву для очередного витка научной дискуссии в данной области. Тем более что рассматриваемый нами в настоящем диссертационном исследовании принцип неприкосновенности частной жизни в указанной главе УПК Российской Федерации непосредственного, буквального отражения не получил.
Вместе с тем очевидно, что законодатель и ученые уже давно признали необходимость нормативного закрепления и расширения сферы действия, а также научного исследования в целях дальнейшего совершенствования, положений, регулирующих неприкосновенность частной жизни в уголовном судопроизводстве и осознали их принципиальное значение для последнего. Однако, на наш взгляд, до настоящего времени и в законотворчестве, и в уголовно-процессуальной науке не удалось достаточно четко и корректно очертить границы неприкосновенности частной жизни участников производства по уголовным делам, определить их содержание и облечь это в надлежащие формулировки. Данное обстоятельство, на нашему мнению, и послужило помехой для научного и законодательного возведения неприкосновенности частной жизни в ранг уголовно-процессуального принципа.
Для того чтобы обосновать или опровергнуть существование конкретного правового принципа, необходимо определить наличие либо отсутствие у соответствующего положения или идеи тех качественных черт, характерных признаков, которые позволяют отнести его (ее) к таковым. О каких же чертах и признаках в данном случае необходимо вести речь? Ответ на этот вопрос следует искать прежде всего в происхождении слова «принцип», которое появилось в русском языке от латинского «principium» – основа, главное, начало, происхождение. Из смысла термина «принцип» следует, что к принципам уголовного процесса может быть отнесено не всякое положение, характеризующее организацию и деятельность участников уголовного судопроизводства, а лишь такое, которое определяет наиболее главные, исходные моменты организации и функционирования органов и лиц, осуществляющих, направляющих уголовное судопроизводство и в нем участвующих. Принцип всегда характеризуется основоположностью, фундаментальностью. Он первичен, невыводим из других положений и в свою очередь охватывает положения более частного характера, которые определяют, конкретизируют содержание принципа и могут быть вычленены из него в качестве таковых.
По нашему мнению, неприкосновенность частной жизни играет в уголовном судопроизводстве роль именно такого исходного, фундаментального положения конституционного уровня нормативного закрепления. Формирующими же его элементами или положениями более частного характера, выступают конкретные конституционные права участников уголовного судопроизводства, стоящие на страже данного принципа. Используя философские категории, принцип неприкосновенности частной жизни можно соотнести с охватываемыми им конституционными правами соответственно как общее и особенное. Каждое из таких прав в отдельности служит прямым и непосредственным проявлением права на неприкосновенность частной жизни и нарушение любого из них есть нарушение указанного принципа.
В настоящее время общепризнанной в юридической науке является классификация конституционных прав и свобод по критерию их назначения и сферам деятельности человека, в соответствии с которым выделяют:
Однако, безусловно, далеко не вся совокупность конституционных прав человека и гражданина, охватываемая указанной классификацией, имеет отношение к неприкосновенности частной жизни, в том числе в уголовном судопроизводстве. В качестве таковой необходимо рассматривать лишь некоторые права, составляющие первую из указанных выше групп. Соответственно, для того, чтобы установить какие же именно права образуют неприкосновенность частной жизни, как положение более высокого уровня общности и порядка юридической значимости, необходимо дать краткую характеристику личным прав в целом и привести их перечень.
По справедливому утверждению известного французского юриста XIX в. А.Эсмена – представителя исторической школы права – «Источник всякого права находится в личности, так как только личность есть существо реальное, свободное и ответственное… Лучшее средство гарантировать это развитие – это позволить личности направлять его по его собственному усмотрению, самопроизвольно, на свой страх и риск, лишь бы не нарушались права других лиц. В обеспечении этого свободного развития и заключается цель различных свобод, составляющих личные права».
В широком смысле личными можно считать все права граждан, поскольку они принадлежат личности. Однако термину «личные права» более соответствует рассмотрение прав личности в узком смысле как юридических возможностей в области личной (индивидуальной) свободы. Таким образом, под личными подразумеваются именно те права, которые индивидуализируют личность, неотделимы от нее, определяют различные стороны ее индивидуальной жизни.
Гражданские (личные) права определяют свободу человека в личной жизни, его юридическую защищенность от какого-либо незаконного вмешательства. Цель этих прав состоит в охране и защите частной сферы, в которой выражается индивидуальность и личностное своеобразие человека. Гражданские права и свободы ограждают автономность личности, неотчуждаемы и принадлежат каждому человеку независимо от гражданства. В соответствии с Конституцией Российской Федерации к ним относятся:
В юридической науке предпринимались и предпринимаются попытки так или иначе наполнить понятие «неприкосновенность частной жизни» определенным конституционно-правовым содержанием.
Так, Л.Д. Воеводин включает права, сосредоточенные в ст. 20-29, 38 Конституции Российской Федерации, в систему прав и свобод человека в сфере личной безопасности, индивидуальной и частной жизни.
По мнению С.А. Горшковой, обеспечение неприкосновенности частной жизни человека является назначением прав личности, закрепленных в ст. 23-27 Конституции РФ.
С точки зрения других ученых неприкосновенность частной жизни (наряду с неприкосновенностью личности и жилища) представляет собой один из трех видов неприкосновенности, закрепленных в Конституции Российской Федерации, означающий, что «никто не должен вмешиваться в частную жизнь гражданина, собирать о ней сведения, нарушать тайну переписки, телефонных переговоров и иных видов общения граждан друг с другом (ст. 23)».
Между тем, означенные подходы к решению указанного вопроса следует признать не совсем удачными. Ключом же к наиболее правильному определению нормативного содержания неприкосновенности частной является выяснение сущности и значения понятий «частная жизнь» и ее «неприкосновенность».
Такие понятия, как «частная жизнь» и «личная жизнь» в русском языке являются по существу синонимами, означающими ту область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, принадлежит и дорога только ему, касается только его, а не общества и не государства, и не подлежит контролю с их стороны (область, сфера личных неслужебных дел). В юридической литературе в понятие личной (частной) жизни включается максимально широкий круг отношений непротивоправного характера, которые находятся за рамками служебной деятельности человека, вопрос разглашения сведений о которой он решает самостоятельно и которые вследствие этого не подлежат прямому государственному контролю.
Так, И.Л. Петрухин включает в сферу частной жизни всю сферу семейной жизни, родственных и дружеских связей, домашнего уклада, интимных и других личных отношений, привязанностей, симпатий и антипатий, а также образ мыслей, увлечения, творчество.
В.М. Баранов понимает под частной жизнью человека «совокупность тех видов и форм духовной и физической жизнедеятельности, которую он сам себе устанавливает, развивает, контролирует и самостоятельно определяет степень ее открытости».
По данному поводу В.С. Шадрин писал: «Гражданин нуждается в государстве, рассчитывает на охрану и защиту его интересов со стороны государства. Но государство обязано считаться с необходимостью некоторой автономизации его существования, определяемой присущими личности человеческим достоинством и ее естественным стремлением к личной свободе». Частную жизнь составляют те стороны личной жизни человека, которые он в силу своей свободы не желает делать достоянием других. Это – своеобразный суверенитет личности, означающий неприкосновенность его «среды обитания». Частная жизнь отображает стремление каждого человека иметь собственный мир интимных, деловых, семейных и прочих интересов, не терпящий вторжения в него государства, общества и других граждан, скрытый от чужих глаз.
Неприкосновенность же частной жизни означает свободу человека от государственного и иного постороннего вмешательства в сферу личных, семейных, интимных отношений.
Л.Д. Воеводин и В.П. Кашепов, понимают под правом на неприкосновенность частной жизни «…предоставленную человеку и гарантированную государством возможность контролировать информацию о самом себе, препятствовать разглашению сведений личного, интимного характера».
С точки зрения Е.И. Козловой и О.Е. Кутафина, право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну проявляется в запрещении без согласия лица сбора, хранения, использования и распространения информации о его частной жизни.
Таким образом, резюмируя вышесказанное, право на неприкосновенность частной жизни можно определить как законодательно установленный и обеспеченный принудительной силой государства запрет (недопустимость) вмешательства вопреки воле человека в сферу его личных интересов и отношений. Данный запрет получил свое нормативное выражение, прежде всего в ряде закрепленных на конституционном уровне личных прав.
Все личные права, составляющие право на неприкосновенность частной жизни, увязаны одним основным, стержневым, стратегическим в данной области правом – правом каждого человека на личную и семейную тайну (ч. 1 ст. 23 Конституции РФ). Все остальные так или иначе объединяются вокруг него, отражают его различные стороны. Право на личную тайну как бы образует фундамент всех других прав и свобод, складывающихся в сфере неприкосновенности частной жизни. В непосредственной связи с конституционно закрепленным правом на личную и семейную тайну находится норма Конституции Российской Федерации устанавливающая недопустимость сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни лица без его согласия (ч.1 ст. 24). Данное положение, по сути, направлено на обеспечение указанного права, поскольку совершение перечисленных и одновременно запрещенных частью 1 статьи 24 Конституции Российской Федерации действий как раз и влечет его нарушение.
С точки зрения М.Н. Малеиной, «тайну частной (личной) жизни составляют сведения об определенном человеке, не связанные с его профессиональной или общественной деятельностью и дающие оценку его характеру, облику, здоровью, материальному состоянию, семейному положению, образу жизни, отдельным фактам биографии, а также его отношениям с родственниками, друзьями, знакомыми и т.п.».
По мнению Т.Н. Москальковой, «личная и семейная тайны являются составными частями личной жизни, относительно обособленные зонами наиболее деликатных, интимных сторон личной (частной) жизни, когда разглашение определенных сведений является не только нежелательным, но и вредоносным, пагубным с нравственной точки зрения. Личная и семейная тайны могут при определенных обстоятельствах совпадать или быть обособленными друг от друга». К личной тайне она относит, например, сведения о состоянии здоровья, особенно в тех случаях, когда человек страдает так называемыми дурными» болезнями, т.е. такими, которые считаются постыдными с точки зрения общественной морали; любовные связи, особенно когда они сопряжены с супружеской изменой; дурные пристрастия, склонности, привычки, врожденные, наследственные и приобретенные пороки, граничащие порой с нервно-психическими аномалиями, а также скрытые физические недостатки; порочное социальное прошлое человека и гражданина, с которым он расстался и за которое, может быть, рассчитался и с обществом, и с государством (например, снятая или погашенная судимость), а также порочащие человека деловые и дружеские связи.
Семейную тайну составляют сведения об обстоятельствах, которые касаются только семьи, и по моральным соображениям правомерно скрываются ее членами от посторонних. Скрываемые обстоятельства могут касаться всех без исключения членов семьи, или лишь отдельных из них. В подобных случаях эти сведения являются тайной не только для окружающих, но и для отдельных членов семьи.
В качестве разновидностей личной и семейной тайны выступают сведения о частной жизни человека, которые становятся известными определенным категориям лиц в связи с их профессиональной деятельностью и неразглашение которых вменено им в обязанность. К таким профессиональным тайнам относятся, в частности, тайна исповеди, медицинская тайна (тайна врачебного диагноза), тайна усыновления, тайна нотариальных действий (в т.ч. тайна завещания), коммерческая тайна, тайна денежного вклада (банковская тайна), адвокатская тайна.
Таким образом, личная и семейная тайны – понятие комплексное, собирательное, охватывающее своим содержанием сведения о жизни лица, не допустимые к разглашению без его на то волеизъявления.
Таким образом, право на личную и семейную тайну в уголовном процессе должно реализовываться посредством такого построения последнего, при котором исключались бы сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия кроме как в целях решения задач уголовного судопроизводства и в полном соответствии с законом.
Защита чести и доброго имени как личное право человека и гражданина, закрепленное в части 1 статьи 23 Конституции Российской Федерации находится в прямой зависимости от обеспечения права на личную и семейную тайну. Данная зависимость состоит, прежде всего в том, что при нарушении последнего права неизбежно нарушается или ставится под угрозу нарушения первое.
При рассмотрении сущности и значения понятий «честь» и «доброе имя» необходимо отграничивать их от понятия «достоинство», несмотря на то, что они в ряде случаев упоминаются законодателем вместе (например, в ст.129, 130 УК РФ; п. 3 ч.1 ст. 241 УПК РФ).
«Морально-нравственные категории … «честь» и «достоинство» в рамках уголовно-процессуальной науки носят теоретико-прикладной характер, – справедливо утверждает Т.Н. Москалькова. – Однако, будучи опосредованы правом, эти нравственные категории приобретают качество юридически значимых. Поэтому уяснение их в контексте правовых норм имеет большое практическое значение».
Достоинство – категория этики, означающая особое моральное отношение человека к самому себе и отношение к нему со стороны общества, основанное на признании ценности человека как личности. Достоинство связывается с самоосознанием человеком его ценности в обществе. Образно говоря «человек знает себе цену», понимает сколько он «стоит» в моральном плане, в плане достигнутого им в жизни, его заслуг, пусть даже не оцененных обществом. Достоинство – выражение ответственности человека за свое поведение перед самим собой, форма самоутверждения личности. В то же время достоинство личности требует от других уважения к ней, признания за человеком соответствующих прав и возможностей и обосновывает высокую требовательность к нему со стороны окружающих. В цивилизованном обществе человеческое достоинство не принято ставить в зависимость от общественной значимости личности. Понятие достоинства личности опирается на принцип равенства всех людей в моральном отношении, основывается на равном праве каждого человека на уважение, запрет унижать его достоинство, независимо от того, какое социальное положение он занимает.
Честь как категория этики означает моральное отношение человека к самому себе и отношение к нему со стороны общества, окружающих, когда моральная ценность личности связывается с моральными заслугами человека, с его конкретным общественным положением, родом деятельности и признаваемыми за ним моральными заслугами (честь офицера, честь судьи, честь ученого, врача, предпринимателя…).
Таким образом, категории «честь» и «достоинство» хотя и связаны определенным образом друг с другом, но полного тождества между ними нет. В отличие от категории «достоинство», выраженной большей частью в собственной самооценке, моральная ценность личности в понятии «честь» связывается с конкретным общественным положением человека и признаваемыми за ним моральными заслугами. Синонимами слова «честь» являются, доброе имя, престиж, реноме, авторитет, репутация. Понятие «достоинство», как правило, связывается с представлением о гордости и собственном «я» человека.
Не случайно Конституция Российской Федерации говорит об охране и защите чести и достоинства, употребляя их отдельно друг от друга. Так, в ч. 1 ст. 21 Конституции речь идет только об охране государством достоинства человека: «Достоинство человека охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления». В части же 1 ст. 23 Конституции – только о защите чести и доброго имени.
Посягательства на честь и достоинство причиняют гражданину моральный ущерб, но механизм его причинения в отношении каждой из указанных категорий неодинаков. Так, ущерб достоинству выражается понятием «унижение». Оно может выражаться, например, в грубом, нетактичном, высокомерном отношении дознавателя, следователя, прокурора или судьи к свидетелю, потерпевшему, обвиняемому или другому участнику процесса. «Усугубленными» видами оскорбления, если пользоваться юридической терминологией, являются пытка, насилие и иное жестокое, бесчеловечное отношение к лицу (ч. 2 ст. 21 Конституции РФ).
Честь же страдает от того, что сведения личного характера, порочащие человека становятся достоянием окружающих. В подобных случаях говорят, что человек опорочен или опозорен, что его постигло бесчестье.
Право на личную и семейную тайну, вытекающая из него недопустимость сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни лица и, соответственно, защита чести и доброго имени обеспечиваются недоступностью для восприятия посторонних лиц источников, содержащих сведения, составляющие указанную тайну, средств передачи-приема указанных сведений и мест содержания означенных источников. К таким источникам можно отнести беседу (разговор), какие-либо записи, рисунки, фотоснимки, документы, кинопленки, аудио- и видеозаписи личного характера, к средствам их передачи – переписку и иные почтовые отправления, телефонные переговоры, телеграфные и иные сообщения, а к местам содержания, хранения перечисленных источников прежде всего – жилище человека. Соответственно, закрепленные в Конституции право на тайну переписки, телефонных переговоров, телеграфных и иных сообщений, а также право на неприкосновенность жилища (ч.2 ст. 23; ст. 25) направлены на обеспечение сохранения тайны частной жизни лица и ее неприкосновенности в целом.
Указанное выше содержит достаточные основания для вывода о том, что неприкосновенность частной жизни как генеральное комплексное, многогранное, собирательное право человека находит свое отражение и детализацию в других конституционных правах более узкой сферы действия, из нормативно установленной неприкосновенности которых и складывается неприкосновенность частной жизни как конституционный принцип деятельности государственно-властных органов, в том числе осуществляющих деятельность уголовно-процессуальную.
Таким образом, источником конституционного принципа неприкосновенности частной жизни выступают такие права человека и гражданина, как право на личную и семейную тайну, право на защиту своей чести и доброго имени; право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений; недопустимость сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни лица без его согласия; право на неприкосновенность жилища (ст. 23, 24, 25 Конституции РФ).
Принцип неприкосновенности частной жизни определяет взаимоотношения между государственными органами, должностными лицами и гражданами таким образом, что первые обязаны воздерживаться от вторжения в сферу рассмотренных выше личных прав и интересов и всячески оберегать ее от нарушений со стороны третьих лиц. Вторые же вправе требовать от соответствующих органов неукоснительного выполнения указанной обязанности и наделены достаточно широким комплексом средств воздействия на должностных лиц, обеспечивающих соблюдение и защиту личных прав и свобод или восстановление таковых в случае возможного нарушения. Данный принцип служит препятствием для осуществления действий, могущих нанести личности морально-психологический урон. Таким образом, неприкосновенность частной жизни охватывает морально-психологическую и духовную неприкосновенность.
Конституционные принципы представляют собой основополагающие, определяющие начала организации и деятельности в любой сфере или большинстве сфер правового регулирования, в связи с чем носят общеправовой или, как минимум, межотраслевой правовой характер. Тем не менее, они зачастую не являются абсолютными. «Анализ действующего законодательства в этом аспекте позволяет прийти к выводу о том, что принцип всегда регулирует соотношение двух групп (систем) правовых норм, конкурирующих между собой. При этом одна из них, обычно количественно доминирующая, представляет собой основу, общее начало, определяющее главное содержание и название принципа. Вторая группа норм выступает как исключение из основного правила…Поэтому в самом общем виде можно сказать, что всякий принцип – это общее правило с исключениями», – справедливо указывает Р.Х. Якупов.
«По своему функциональному назначению принцип играет роль вектора, указателя на перепутье двух дорог, предусмотренных противоречащими друг другу разными группами правовых норм. Поэтому в отличие от всякой родовой нормы права, призванной непосредственно регулировать общественные отношения, взаимоотношения людей, их организаций, принципы определяют приоритеты норм и через них опосредованно регулируют поведение субъектов права».
Указанные исключения присущи и принципу неприкосновенности частной жизни. В качестве таковых Конституция Российской Федерации предусматривает возможность ограничения некоторых составляющих и характеризующих данный принцип прав личности – в предусмотренных законом случаях и на основании судебного решения (ч.2 ст. 23; ст. 25).
Конституционные принципы, получают отражение в отраслевом законодательстве в конкретизированном, адаптированном к соответствующим правоотношениям виде. То есть отраслевые нормативные акты зачастую буквально воспроизводят основное содержание указанных принципов и регламентируют механизм, средства и способы их реализации, а также условия, основания и сферу ограничения их действия применительно к правоотношениям, регулируемым конкретной отраслью права.
Не выпадает из этого правила и уголовно-процессуальный закон, регламентирующий действие принципа неприкосновенности частной жизни в сфере уголовного судопроизводства, знающего здесь немало исключений. Так, характеризуя стержневую составляющую неприкосновенности частной жизни – личную и семейную тайну, М.В. Баглай и Б.Н. Габричидзе справедливо указываю: «Презюмируется, что тайна в данном случае вовсе не прикрывает какую-то антиобщественную или противоправную деятельность… Однако гражданское общество понимает, что злоупотребление тайной частной жизни может носить антиобщественный и противоправный характер. В этом случае общество исходит из того, что вмешательство в частную жизнь с целью выявления противоправных действий того или иного лица должно происходить только на основе закона при наличии веских, опять же признанных законом, оснований для подозрения или обвинения данного лица в совершении преступления, т.е. при возбуждении уголовного дела. Вне этого частная жизнь неприкосновенна».
Действительно, все уголовное судопроизводство, вся деятельность осуществляющих и направляющих его органов и должностных лиц по существу и направлены на проникновение в сферу личной тайны и ее пристальное изучение. Однако такое вмешательство должно осуществляться исключительно в целях обнаружения и вычленения из всей совокупности сведений, составляющих личную тайну, лишь тех, которые носят противоправный характер. Понятно, что эта составляющая частной жизни тайны не может быть обойдена вниманием государства и оставлена без соответствующей реакции с его стороны, причем вне зависимости от волеизъявления гражданина, скрывающего под ее завесой свою преступную деятельность.
УПК РСФСР, хотя и не называл прямо неприкосновенность частной жизни уголовно-процессуальным принципом, но сосредотачивал основные его конституционные элементы следующим образом:
«Статья 12. Неприкосновенность жилища, охрана личной жизни и тайны переписки.
Гражданам гарантируется неприкосновенность жилища. Никто не имеет права без законного основания войти в жилище против воли проживающих в нем лиц.
Личная жизнь граждан, тайна переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений охраняются законом.
Обыск, выемка, осмотр помещения у граждан, наложение ареста на почтово-телеграфную корреспонденцию и выемка ее в почтово-телеграфных учреждениях могут производится только на основаниях и в порядке, установленных настоящим кодексом».
При этом, как видно, право на защиту чести и доброго имени, как конституционная составляющая неприкосновенности частной жизни, не находит отражения в указанной статье.
Новый УПК Российской Федерации в отличие от УПК РСФСР выделяет составляющие неприкосновенности частной жизни в отдельные принципы уголовного процесса, рассредоточивая их по соответствующим статьям главы второй «Принципы уголовного судопроизводства»:
«Статья 9. Уважение чести и достоинства личности
1. В ходе уголовного судопроизводства запрещаются осуществление действий и принятие решений, унижающих честь участника уголовного судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство, либо создающее опасность для его жизни и здоровья.
2. Никто из участников уголовного судопроизводства не может подвергаться насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению».
Статья 12. Неприкосновенность жилища
1. Осмотр жилища производится только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения, за исключением случаев, предусмотренных частью пятой статьи 165 настоящего Кодекса.
2. Обыск и выемка в жилище могут производиться на основании судебного решения, за исключением случаев, предусмотренных частью пятой статьи 165 настоящего Кодекса.
Статья 13. Тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений
1. Ограничение права гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений допускается только на основании судебного решения.
2. Обыск, наложение ареста на почтовые и телеграфные отправления и их выемка в учреждениях связи, контроль и запись телефонных и иных переговоров могут производиться только на основании судебного решения, за исключением случаев, предусмотренных частью статьи 165 настоящего Кодекса».
Указанные законодательные формулировки, хотя и отражают в целом сущность неприкосновенности частной жизни в уголовном судопроизводстве, все же не свободны от ряда недостатков.
Так, прежде всего заслуживает критики то, что законодатель слишком увлекся детализацией и конкретизацией неприкосновенности частной жизни в уголовном судопроизводстве. Сосредотачивая свое главное внимание на отдельных составляющих последней он не уделяет должного внимания самой основополагающей, объединяющей и определяющей существование указанных элементов идее общего характера. Кроме того, явно не корректным представляется нам, что УПК Российской Федерации в содержание элементов неприкосновенности частной жизни, который он называет принципами, включает отнюдь не само правило, определяющее сущность и название принципа, а исключения из него – следственные действия и меры процессуального принуждения, ограничивающие сферу неприкосновенности частной жизни.
Полагая, что формулировка принципа уголовного судопроизводства всегда должна отражать лишь основное, руководящее и направляющее правило поведения участников уголовно-процес-суальных отношений, исключения из которого рассредоточены по отдельным статьям Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, предусматривающим случаи ограничения действия данного правила в отдельных правовых ситуациях, считаем необходимым закрепить принцип неприкосновенности частной жизни в уголовно-процессуальном законе следующим образом:
«Статья. Неприкосновенность частной жизни
Каждому лицу, участвующему в уголовном судопроизводстве, гарантируется неприкосновенность его частной жизни.
Никто не имеет права против воли лица ограничить его права на личную и семейную тайну, на защиту чести и доброго имени, на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а равно собирать, хранить, использовать и распространять информацию о частной жизни лица и проникать в его жилище, иначе как в случаях и на основаниях, предусмотренных настоящим Кодексом».
Неприкосновенность частной жизни не может быть поставлена в один ряд с указанными выше личными правами, закрепленными в Конституции Российской Федерации. Обладая более высокой степенью общности она не равновелика с ними по своему социальному и юридическому значению и, представляя собой общеправовой принцип уголовного судопроизводства, обнимает весь спектр перечисленных прав, неприкосновенность которых и составляет ее содержание.
Именно в таком виде неприкосновенность частной жизни должна найти отражение в отечественном уголовно-процессуальном законе, рассматриваться в научной и учебно-методической литературе и, соответственно, изучаться в рамках учебного курса «Уголовно-процессуальное право (уголовный процесс)».
Дата добавления: 2015-12-08; просмотров: 204 | Нарушение авторских прав