Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Природно-социальный компонент этнонациональной идеологии

Читайте также:
  1. Аксиологический компонент профессионально-педагогической культуры
  2. Аналитическая записка о запрете государственной идеологии в Конституции Российской Федерации.
  3. Вибір і розрахунок абсорберів для вловлювання газової компоненти в повітрі
  4. Движущие силы спекания однокомпонентных систем
  5. Диагностика результативного компонента правовой обученности
  6. Динамическое создание компонентов в Delphi
  7. Дополнительные компоненты

Природно-социальный компонент этноидеологии связан, прежде всего, с так называемым чувством этничности и призван выполнять функцию консолидации раскалывающегося в ходе цивилизационной трансформации этноса. Чувство этничности, являющееся базовым элементом этнонациональных движений и соответствующих идеологических конструкций, архетипично по своей природе и представляет собой проявление определённой психической универсалии в коллективном и индивидуальном поведении. Наличие этой психической универсалии, или чувства этничности, подтверждается, в частности, лёгкостью её перевода на уровень этнических стереотипов и формированием на её основе устойчивых этноцентрических убеждений. При этом актуализация архетипа этничности, наиболее активная фаза его проявления в чувствах и деятельности людей происходит прежде всего в периоды социальной трансформации, поскольку они характеризуются мобилизацией всех психологических ресурсов личности и общества.

Эффективность идеологического воздействия максимизируется именно за счет сознательного использования фактора этничности. Действительно, природа этноса с необходимостью включает как социальные, так и биологические характеристики, и биологические коннотации в понятии этнической принадлежности являются безусловной реалией для большинства индивидов, составляющих этнос. Эксплуатация чувства этничности осуществляется посредством использования в идеологических конструкциях так называемых «генетической» и «менталитетной» идеологем, которые вполне корреспондируют одна с другой. В нормативной части идеологии это явление представляет собой некий «императив этничности» и может пониматься как требование сохранения генетического (биологического) и менталитетного (психологического) субстрата этноса в условиях трансформации последнего.

В социально-природных элементах этноидеологических конструкций можно усматривать естественное стремление этноса самосохраниться в условиях общего кризиса, почти катастрофического состояния более широкой социальной общности, в которую волею исторической судьбы включен данный этнос. Такое самосохранение, по-видимому, представляется возможнымза счет максимального сплочения этноса и его устремленности к углубленной духовной «самоидентификации». Имеется в виду сплочение не только в синхронном, но и диахронном аспекте (т.е., так называемое возвращение к корням — оживление, реставрация связей с предшествующими поколениями, предками, своей исконной культурой, древними традициями, изначальными символами, включая природно-биологические).

Усиление, активизация социально-природного компонента этноидеологии в условиях современных северокавказских реалий может быть объяснено, помимо указанных, и иными причинами. В частности, данный компонент, предназначенный для выполнения интегративной функции в жизни этноса, может служить компенсацией резко возрастающей в кризисном, нестабильном обществе социально-экономической и социально-политической дифференциации.

Социально-природный компонент имеет в рассматриваемом социуме приоритетное, доминирующее значение, и именно таковым он видится и представляется северокавказскими этноидеологами. При таком видении дистанцированность между этносами в различных сферах социальной жизни берет начало именно в этнической сфере. Так, политическое обособление этносов (декларация различия их политических устремлений) рассматриваются как следствие различий их примордиальных, природных, изначально заданных характеристик. Именно данное обстоятельство препятствует достижению межэтнического согласия в регионе, поскольку убежденность идеологов в «родстве» между «изначальными» этническими характеристиками и их политическими программами позволяет трактовать любой поиск межэтнического компромисса или компромисса между разноэтничными субъектами политики как недопустимую «утрату» этничности. И если, скажем, в политической борьбе представителей этноэлиты, какая-то сторона заподозрена в связях с Россией (идеологическим оппонентом для этноидеологов), то данный факт легко становится наилучшим компроматом, мощным средством дискредитации этой стороны через идеологическое вытеснение ее противниками из поля собственной этничности.

§3. Экономический блок этнонациональной идеологии

Для большинства этноидеологов достаточно очевиден факт ландшафтно-региональной детерминацииэтнокультурных, и особенно хозяйственных,процессов в рамках этнического сообщества. Поэтому большое внимание в данных идеологических концепциях отводится экономической составляющей. Экономическая сторона жизни этнического сообщества трактуется так же, как механизм адаптации этносов к наличной пространственно-временной точке их бытия.

Если исходить из того, что существует два основных типа адаптационных механизмов этносов (первый — деньги и рынок, действующий в модернизованных обществах, где имеется довольно широкое разделение труда, и второй — система политических, общинных и моральных императивов, характерных для традиционных обществ), то для современных северокавказских этнических сообществ, переживающих переход с аграрной на индустриальную стадию развития, наиболее показателен конфликт между механизмами двух указанных типов.

При этом в рассматриваемых нами идеологических конструкциях прослеживается стремление к примирению того и другого типа, к определенным — различающимся у разных идеологов — формам синтеза модерна и архаики. Причем утверждаемые экономические идеологемы ("рыночная идеологема", "идеологема экономического чуда" и т.д.) выполняют прежде всего функцию консолидации раскалывающегося в процессе модернизации общества. В ходе такой модернизации должно происходить отделение экономической мысли от политических, общинных и моральных императивов. Соответственно в этнонациональных идеологиях осуществляется большее или меньшее дистанцирование от традиционных моментов этнического хозяйствования, правда, с одновременной консервацией ряда сущностных характеристик последнего. Экономические идеи северокавказских идеологов ориентированы на смягчение имущественного и профессионального расслоения за счет согласования экономических преобразований с общинными, политическими и моральными требованиями, выраженными в их идеологических конструкциях. И поскольку этносы уже фактически вовлечены в общероссийские модернизационные процессы и ряд экономических новшеств стал для них достаточно привлекательным, идеологи стремятся теоретически обосновать модернизационный потенциал указанных требований, скрытые в них возможности для обновления общества.

Важным шагом в дистанцировании этнонациональных идеологов от традиционалистских моментов этнического хозяйствования является отделение от общинного императива как такового. Речь идёт об эксплуатации этноидеологами комплекса модернистских идеологем, включающего в себя такие понятия, как рынок, модернизация, НТР и т.д. Характерной особенностью такого оперирования модернистскими идеологемами является их сопряжение с традиционалистскими реалиями. Таково, например, выдвигаемое кабардинским ученым К.Х.Унежевым требование, «чтобы человек жил и работал по нормам адыгэ хабзэ[289], но с использованием достижений НТР»[290]. А, по мнению известного историка из Адыгеи, М.Б.Беджанова, «главным принципом национального возрождения должен стать принцип единства традиций и прогресса». Необходимо, по его мнению, «сохраняя и развивая все параметры индустриального общества (трансформируя его в постиндустриальное), вернуться в каких-то конкретных областях к традиционному» (например, к традиционным видам ремесла, народным обычаям, обрядам, поведенческим стандартам и т.д.)[291].

Социально-инженерные проекты северокавказских этноидеологов содержат: а) анализ отрицательного цивилизационного опыта; б) описание цивилизационного идеала; в) абстрактную программу внутриэтнических преобразований, основанную на дистанцировании от первого элемента данной триады (а) и ориентации на второй её элемент (б).

В качестве неприемлемого опыта цивилизационного развития выступает опыт народов Запада: «Нельзя слепо копировать западное общество, — пишет чеченский юрист, — ибо капитализм, основывающийся на экономическом детерминизме, это в конечном счёте тупиковый путь, это путь бессмысленного пожирания природы... духовного опустошения человека и общества...»[292]. Этому идеалу надо противопоставить «исторический опыт чеченского народа по выработке духовных ценностей, который... может быть полезным для единого общечеловеческого духов­ного пространства»[293].

Экономическая составляющая северокавказских этноидеологий постоянно соприкасается с моральными императивами. Мораль прорывается в экономическую мысль идеологов в различных формах. В этом плане показательна статья Ахмадова «Ислам — гарант достойной жизни», опубликованная в газете «Ичкерия». По своему характеру она восходит к жанру проповеди. Первая ее часть посвящена обличению грешников, ушедших от простоты и «первозданной чистоты ислама», вторая часть представляет собой изложение положительной программы на основе истин ислама. Рыночные преобразования Ахмадов усматривает в следующем: «…Необходимо, чтобы все приватизируемые производственно-технические ресурсы ЧР-И в обязательном порядке были бесплатно переданы всем её гражданам. Природные ресурсы — национализированы, т. е., чтобы не было у государственных чиновников возможности командовать и распоряжаться ими». Данные предложения вытекают из исламского тезиса «Бог — верховный собственник»[294]. В исламе Ахмадов видит «единственный путь выхода из нынешнего кризисного состояния».

О значимости религиозных моральных императивов для экономического мышления чеченцев свидетельствуют апелляции к ним даже тех чеченских идеологов, которые открыто дистанцируются от фундаментализма. В концепции известного чеченского предпринимателя и организатора чеченской экономики на начальном этапе, Я.Мамодаева[295] модернистский принцип отделения религии от государства сочетается, например, с наделением одной из религий, функционирующих в Чечне, статусом господствующей [296].

В связи с этим интересно рассмотреть идеологическую борьбу в 1992 -1993 гг. вокруг проблемы экономического суверенитета в Чеченской республики, стремившейся максимально дистанцироваться от РФ в политическом плане. Демократическая оппозиция Чечни, выступая за ее самоопределение, отмечали необходимость сохранения тесных связей Чечни и России, исходя уже только из экономических соображений — высокого уровня зависимости экономики Чечни от России. Автаркия Чечни, с их точки зрения, приведёт к установлению тоталитарного строя.

В отличие от представителей этих политических сил, Я.Мамодаев перевернул в своей программе отношения экономики и политики коренным образом: «Ядром чеченской государственности, соответственно чеченского общества, являлась и является уникальная система тайпов, содержащая в са­мой себе принципы и формы ответственной демократии, проистекаю­щие из личностной и групповой самоидентификации чеченского народа»[297]. Т. е., политико-экономическая программа Мамодаева строилась на основе родовой идеологемы, тогда как идеологическим установкам сторонников Дж.Дудаева и их либеральных оппонентов была свойственна контрродовая, этатистская направленность.

Таким образом, концепция Я.Мамодаева представляет собой идеологическую попытку разведения традиционных и модернистских методов социальной, политической, экономической борьбы. Идеалом для Мамодаева выступал построенный на тайповой основе мехк-кхел в свою очередь способствующий консервации "уникальной системы" тайпов на основе принципов "обязательного органического почитания старших; свободного подчинения воли и интересов меньшинства большинству; превалирования общенародных интересов над личными, духовных над материальными; свободного права на любую деятельность, не противоречащую национальным традициям, воле и духу чеченского народа; отсутствия эксплуатации человека человеком»[298] и т.д.

Однако в реальных условиях возникновения суверенной чеченской государственности фактически поменялись местами характерные для прежнего чеченского общества социальные детерминанты успеха и продвижения. Теперь уже не финансовый потенциал тайпа являлся определяющим моментом в занятии тем или иным индивидом места в политической иерархии, а, напротив, занятое в ходе революции место в политической иерархии определяло возможности доступа к приватизируемому имуществу, доставшемуся суверенной Чечне от советских времён. Концепция Я.Мамодаева показывает, что в некоторых случаях освобождение экономической мысли от политических императивов может привести к усилению её зависимости от императивов общинных, традиционных; при этом последние представляют собой этическую санкцию традиционного уклада общественной жизни.


Дата добавления: 2015-11-26; просмотров: 73 | Нарушение авторских прав



mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.007 сек.)