Другие доводы

В работе Friedman and Schwartz (1963) был предложен совершенной иной подход к тестированию гипотезы о том, что монетарные шоки порождают реальные эффекты. Фридман и Шварц провели аккуратный исторический анализ причин изменений денежной массы в Соединенных Штатах за период с Гражданской Войны до 1960 года. На основании полученных результатов они пришли к выводу, что многие изменения в денежной массе являлись последствиями развития денежного сектора экономики и не были вызваны изменениями в реальном секторе экономии. Фридман и Шварц также показали, что за этими изменениями в денежной массе последовали изменения в выпуске того же знака. Таким образом, если только взаимосвязь денежной массы и выпуска в этих эпизодах не является странной случайностью, можно говорить о причинно-следственной взаимосвязи идущей от денежной массы к выпуску, а не наоборот.[24]

В работе C. Romer and D. Romer (1989) представлено современное исследование этой же проблемы. Авторы проанализировали деятельность Федеральной Резервной Системы в послевоенный период, которая была направлена на снижение инфляции и не была при этом обусловлена изменениями в реальном секторе экономики. Они обнаружили шесть сдвигов подобного рода и обнаружили, что за всеми сдвигами последовала рецессия. Например, в октябре 1979 года, вскоре после того как Пол Волкер возглавил Федеральную Резервную Систему, монетарная политика была резко ужесточена. Известно, что данная смена курса была мотивирована желанием снизить уровень инфляции, а вовсе не наличием других сил, которые неизбежно могли бы привести к падению выпуска. За этой политикой последовала одна из самых сильных рецессий в послевоенной истории США.[25]

Общей чертой исследования Фридмана и Шварц и исследования К. Ромер и Д. Ромера является поиск естественных экспериментов, позволяющих определить эффекты монетарных шоков. Если бы экономики стран можно было бы использовать для лабораторных опытов, экономисты могли бы случайным образом менять предложение денег и исследовать последующие колебания выпуска. Для монетарных изменений случайного характера может быть исключена вероятность того, что они могли быть вызваны изменениями в выпуске, или что были другие силы, систематически приводящие к изменениям как в денежной массе, так и в выпуске.

К несчастью для экономической науки (впрочем, к счастью с иных точек зрения) экономика страны не является лабораторией. В наибольшей степени приблизиться к условиям лабораторного эксперимента можно тогда, когда мы ищем исторические примеры монетарных изменений, заведомо не обусловленных динамикой выпуска. Например, как отмечают Фридман и Шварц, смерть в 1928 году Бенджамина Стронга, президента Федерального Резервного Банка Нью-Йорка, дает пример подобного рода независимого монетарного шока. По мнению Фридмана и Шварц, после смерти Стронга в Федеральной Резервной Системе образовался вакуум власти, что привело к явному изменению монетарной политики на протяжении нескольких последующих лет.[26]

В идентификации эффектов монетарных шоков естественные эксперименты, такие как смерть Стронга, вряд ли настолько же идеальны, как подлинно случайные эксперименты. Можно не соглашаться с тем, что любые эпизоды могут восприниматься как действительно независимые монетарные шоки, и ставить вопрос о том, какие именно эпизоды подходят на эту роль. Но поскольку чистые случайные эксперименты невозможны, опыт, который дают нам естественные эксперименты можно расценивать как лучшее из того, чем мы располагаем.

Близкий подход состоит в использовании наблюдений, которые дают нам те или иные монетарные интервенции, для того, чтобы определить воздействие монетарных шоков на относительные цены. Например, как это описано в разделе 10.3, в работе Cook and Hahn (1989) формально подтверждается общее наблюдение, что операции на открытом рынке, проводимые Федеральной Резервной Системой, связаны с изменениями в номинальных ставках процента. Учитывая дискретную природу операций на открытом рынке и специфику определения времени их проведения, вряд ли они происходят эндогенным образом как раз в то время, когда ставки процента так или иначе изменяются. И хотя данный вопрос не был исследован формально, сам тот факт, что монетарные экспансии снижают номинальные ставки процента, дает серьезное основание полагать, что изменения в номинальных ставках процента отражают также изменения и в реальных ставках процента. Например, монетарная экспансия снижает даже однодневные номинальные ставки процента. Кажется невероятным, что одновременно за столь короткое время происходит снижение инфляционных ожиданий.[27] И реальные, и кейнсианские теории согласны с тем, что изменения реальной ставки процента приводят к изменениям в реальном секторе экономики. Так что приведенные рассуждения выступают в качестве довода в пользу существования реальных эффектов монетарных шоков.

Аналогичным образом, режим номинального обменного курса оказывает воздействие на реальный обменный курс. В условиях фиксированного обменного курса центральный банк подстраивает предложение денег для поддержания номинального курса на постоянном уровне. В условиях плавающего обменного курса он этого не делает. Есть веские доказательства того, что не только номинальный, но также и реальный обменный курс является значительно менее волатильным в режиме фиксированного обменного курса по сравнению с режимом плавающего обменного курса. Кроме того, в ситуациях, когда центральный банк меняет привязку номинального обменного курса с одной валюты на другую, волатильность реального обменного курса также резко меняется (см., например, Genberg, 1978; Stockman, 1983; Mussa, 1986 и Baxter and Stockman, 1989). Поскольку изменения в режиме обменного курса носят дискретный характер, объяснение подобного поведения реального обменного курса без апелляции к реальным эффектам монетарных сил потребовало бы предъявить неожиданные и значительные по масштабу реальные шоки. И в данном случае реальные и кейнсианские теории вновь сходятся в предсказании, что динамика реального обменного курса порождает реальные эффекты.

Наиболее серьезное ограничение данных доводов состоит в том, что важность воздействия монетарных шоков на реальные ставки процента и реальные обменные курсы не была количественно подтверждена. Например, в исследовании Baxter and Stockman (1989) не было найдено никакого различия в динамике агрегированных экономических показателей в условиях плавающего и фиксированного обменных курсов. Однако, поскольку теории реального делового цикла связывают достаточно большие изменения в объемах с достаточно слабыми изменениями в относительных ценах, утверждение, что изменения цен не играют серьезной роли, было бы загадочным как с точки зрения реальных, так и с позиции кейнсианских теорий.

Дата добавления: 2015-10-30