Глава хххVIII 24 страница

ГЛАВА LI

Восшествие на престол короля Иакова и королевы Анны. - Судьба Рэлея. - Труппа Шекспира получает звание актеров короля. - Шотландское влияние. Читая пьесу "Мера за меру", вы чувствуете не только по общемунастроению, но и в отдельных, определенных местах, что ее возникновениесовпало с восшествием на престол короля Иакова в 1603 г. В первой сценевстречается намек на страх нового государя перед большими народнымисборищами, возбудивший во время его английского путешествия стольконедовольства и удивления. Здесь в драме этот страх истолковывается самымлестным для короля образом. Герцог восклицает: Я еду тайно. Я люблю народ мой, Но не хочу являться перед ним. Хотя восторг и возгласы его Все от души. Но мне они противны, И не считаю умным я того, Кто любит их. И если Анджело порицает в четвертой сцене второго действия народ за то,что он обыкновенно толпами сопровождает своего государя, считая этот обычайнепростительной назойливостью, то эти слова содержат опять-таки намек на туже самую боязнь короля: Так глупая толпа теснится вкруг Лишенного сознанья и, желая Помочь ему, спирает только воздух; Так скопище народа, покидая Занятия свои, бежит туда, Где их монарх любимый показался, И так шумит, что взрыв любви нелепый Покажется обидой. 24 марта 1603 г; Елизавета, скончалась. Лежа на смертном одре и потеряв способность говорить, она рукамиописала вокруг головы фигуру короны, как бы желая этим сказать, что избираетсвоим наследником коронованную особу. Долго уже ее министры находились втайных сношениях с шотландским королем Иаковом I. Они обещали ему английскийпрестол вопреки завещанию Генриха VIII, лишившего шотландских потомков егостаршей сестры всяких прав на наследство. Однако этот пункт завещания можнобыло игнорировать. Никто из представителей младшей линии не пользовалсядостаточной популярностью, чтобы выступить претендентом. Кроме того, всепрекрасно понимали, как выгодно было слияние шотландской и английской корон.Ведь оба государства давно ухе враждовали друг с другом. Все партиисоглашались с министрами, что лучшим наследником будет Иаков. Протестантыдоверяли ему, так как он сам был протестантом. Католики возлагали на негонадежды, так как он был сыном католической мученицы. Пуритане думали, чтомиролюбивый король внесет такие изменения в установившийся кодексбогослужения, которые позволят им, без вреда для их душевного спасения,принимать в нем участие Словом, на Иакова возлагались самые блестящиенадежды. Едва только Елизавета закрыла глаза, как один облагодетельствованный еювельможа, сэр Роберт Кэри, желая заручиться расположением нового короля,бросился на коня, - на каждой станции его ожидала свежая лошадь - чтобыпервым известить Иакова о его избрании. Дорогой он упал с лошади и получилушибы головы. Однако вечером 26 марта он прибыл в эдинбургский дворец.Король только что лег спать Кэри тотчас привели в его спальню, он опустилсяна колени и приветствовал Иакова - королем Англии, Шотландии, Ирландии идаже Франции "Иаков, - писал Кэри, - дал поцеловать свою руку и обещал вблагодарность чин камергера", что ему не помешало забыть свое обещание, кактолько он вступил на английскую почву. В Англии все давно приготовились кэтому событию. Еще при жизни Елизаветы Сесиль составил прокламацию и послалее в Шотландию, где ее одобрили. Теперь, через несколько часов после кончиныкоролевы, первый министр прочел ее от имени Иакова в собраниигосударственного совета и высшего дворянства, при большом стечении публики ипри кликах всеобщего одобрения. Когда три герольда, сопровождаемые трубачом,повторили прокламацию в Тауэре, все заключенные возликовали, и "особеннообрадовался граф Саутгемптон" И не без основания. Одним из первых желанийИакова было приказание послать верхового к лорду Саутгемптону с известием,что король желает его присутствия во время путешествия в Лондон, где должнабыла совершиться коронация 5 апреля 1603 г новый английский король покинул Эдинбург, чтобы принятьвласть над государством в свои руки Шествие двигалось медленно. Каждыйдворянин и джентльмен, мимо дома которого проезжал король, приглашал его ксебе Иаков не отказывался ни от одного предложения, проводил все дни вудовольствиях и благодарил за гостеприимство раздачей несметного количестварыцарских титулов. Впрочем, один из его поступков возмутил всех. В Йоркекороль велел повесить без следствия и суда карманника, уличенного на местепреступления. Негодование народа доказало ему, что нельзя игнорировать такбесцеремонно английские законы. В Шотландии народ мечтал о сильной монархии,способной обуздать дворянство и духовенство. Но в Англии это время давнопрошло, и потомкам Иакова пришлось горько расплатиться за свои попыткипродолжить на английской почве традиции самодержавия Короля приветствовали стой наивной, бескорыстной радостью, с которой многочисленное народонаселениелюбит встречать нового, совершенно неизвестного монарха, и с той болееэгоистической и льстивой преданностью, с которой ухаживают за ним люди,приходящие с ним в соприкосновение. Внешность короля Иакова не была особенно симпатична. Он был совершеннолишен царственного величия. Многие сомневались, не без основания, что этотневзрачный и неуклюжий человек был сыном очаровательной Марии Стюарт икрасавца Генри Дарнлея. Хотя он был немного выше среднего роста, однако егофигура была неграциозна, голова - толста, глаза - выпучены. Он говорил нагрубом шотландском наречии и скорее выплевывал, чем произносил слова. Онговорил так быстро, что слова спотыкались друг о друга. Он говорил, ел иодевался, как крестьянин. Он любил, несмотря на свой строгий образ жизни,даже в присутствии дам, цинические, непристойные разговоры. Он ходил так,как будто не владел своими членами. Он не мог стоять спокойно на одномместе, а ходил обыкновенно взад и вперед неверными, неуклюжими шагами. Онзакалил свое тело постоянными охотами и верховой ездой, но в манерах его небыло ни тени достоинства. Он страшно боялся всякого оружия. Быть может,испуг матери, которая носила его под сердцем, когда в ее присутствии убилиРиччо, был причиной этой боязни. Суровое воспитание увеличило его врожденнуюробость. Французский посланник, видевший его юношей, выразился о нем такимобразом: "Это старый молодой человек!" Теперь Иакову было 36 лет. Это был вполном смысле ученый педант, не лишенный ни ума, ни остроумия, ноисполненный предрассудков. У него были две страсти. Он любил беседовать набогословские и церковные темы и охотиться иногда дней шесть подряд. Он необладал политическими способностями Елизаветы. В ее совете заседалипредставители самых противоположных партий. Он, напротив, приглашал толькотех, которые были с ним одного мнения. Но его тщеславие ничем не уступалотщеславию королевы. Он любил хвастаться, как все педанты. Он утверждал, чтов один час он может сделать больше, чем другие в целый день. Он особенногордился своей ученостью. Некоторые шекспирологи видели в нем, как былоупомянуто, первообраз Гамлета. Нет, он никогда не был Гамлетом. Он походил вгораздо большей степени, по меткому выражению Альфреда Штерна, на Полония вкоролевской мантии. До нас дошло описание одной аудиенции у Иакова I, сделанное в 1607 г.сэром Джоном Харрингтоном. Король устроил ему форменный экзамен (невольновспомнил он поэтому студенческие экзамены в кембриджском университете);приводил изречения Аристотеля, которых сам, по-видимому, не понимал;попросил затем Харрингтона продекламировать одну из песен поэмы Ариосто;спросил далее, в чем состоит истинное остроумие и кому оно особенно идет, ипоставил, наконец, ряд следующих вопросов: не следует ли королю быть первымученым своей страны? велико ли могущество дьявола, и почему дьяволвоплощается с особенной охотой в старухах? На этот последний вопрос сэр Джонответил юмористически, ссылаясь на Новый Завет, где злым духам приписываетсяособенное тяготение ко всему сухому. Король рассказал затем, что послесмерти его матери в Шотландии люди видели окровавленные, пляшущие в воздухеголовы, и заключил свою речь словами: "Сэр, вы видели доказательства моегоума. Если я замечу в ваших суждениях недостатки, я постараюсь ихискоренить!" Кроме короля Иакова только еще один европейский государьгордился в такой степени своим всеведением. В царствование Елизаветы отношения между Иаковом и Англией не былиособенно хороши. Ненавидя клерикальных пресвитерианцев, которые вмешивалисьво все государственные дела, Иаков призвал в 1584 г. на помощь себе и материримского папу, что не мешало ему уже в следующем году заключить за большуюежегодную субсидию союз с Елизаветой; когда в 1586 г. этот договор былокончательно утвержден, Мария Стюарт лишила его наследства и избрала своимпреемником Филиппа II. Как раз во время процесса Марии Стюарт Иаков хлопотало своем назначении наследником английского престола. Это недостойное исовершенно не рыцарское поведение лишило его с самого начала права протестапротив приговора английского правительства. Тем не менее казнь материпотрясла его. Чтобы отомстить Елизавете, он поспешил жениться против еежелания на датской принцессе Анне, дочери Фридриха II. Благодаря этомубраку, Дания отказалась от своих притязаний на Оркнейские острова. Невеста короля, родившаяся в 1574 г. в Скандерборге, былапятнадцатилетней хорошенькой девушкой с белоснежным лицом и золотистымиволосами. Дочь лютеранина и лютеранки, Софии Мекленбургской, онавоспитывалась в строго протестантском духе, слушала лекции химии узнаменитого Тихо Браге и была в высшей степени избалована. Ей постаралисьвнушить самые высокие представления о датском королевском доме; вследствиеэтого она разделяла впоследствии взгляды супруга на монархическую власть.Она отличалась большим юмором и веселым остроумием, но, в сущности, былаочень поверхностна и даже просто легкомысленна. Через три года после свадьбыона подала своим поведением повод к скандалу. Общественное мнение обвинялоИакова - впрочем, неосновательно - в убийстве графа Моррея. Утверждали, чтокороль был заинтересован в этом убийстве. Известно, какие препятствия затянули приезд Анны в Шотландию,последовавший, наконец, в 1590 г. Буря отнесла корабль невесты к городу Ослов Норвегии. Виновниц этой бури усмотрели в чарах датских и шотландскихведьм, которые в количестве около двухсот и были преданы сожжению.Нетерпеливый жених совершил при этом случае свой единственный романтическийподвиг. Он сел на корабль с намерением отыскать свою невесту, застал ее вОсло, обвенчался с ней в этом местечке и провел зиму в Дании. Сделавшисьшотландской королевой, Анна обнаружила такую же страсть к красивымпостройкам, какую питал ее брат, Христиан IV. А сделавшись потом английскойкоролевой, она возмущала всех своим кокетничаньем с римским католицизмом.Папа присылал ей всевозможные католические подношения; их перехватывали иотсылали обратно, а послов сажали в Тауэр. Она обнаружила много смелости исимпатичности, принимая теплое участие в судьбе Рэлея, брошенного Иаковом втемницу, но она была в общем ничтожна, любила удовольствия и роскошь,протежировала поэтам, писавшим, подобно Бену Джонсону, "маски" дляпридворных увеселений, и отличалась, в противоположность экономнойЕлизавете, такой расточительностью, что была всегда кругом в долгах. Онаедва успела приехать в Англию, как уже задолжала громадную сумму ювелирам идругим купцам. Вскоре новый король обманул надежды, возлагавшиеся пуританами икатоликами на его веротерпимость. Когда он путешествовал из Эдинбурга вЛондон, диссиденты подали ему многочисленные прошения об улучшении своегоположения. Он давал всем, по-видимому, самые блестящие обещания. Но уже в1604 г., во время одного собрания в замке Гемптон-Корт, он порвалокончательно с пуританами: одно слово "пресвитер" приводило его в бешенство.Хотя не он придумал формулу "No bishop, no king" (нет епископа - нет икороля), но она прекрасно выражала его мировоззрение. Так как нижняя палатасочувствовала этим петициям, то Иаков обругал ее хвастливыми и площаднымисловами и распустил парламент. Он жаловался, что, в Англии все только то иделают, что критикуют его предначертания, тогда как в Шотландии он был нетолько королем, но и советчиком; там одобряли все, что предпринималось поего инициативе, а здесь он находится под каким-то вечным подозрением и т. д.Пуританские священники, не желавшие подчиняться английскому ритуалу, терялисвои места. Самая характерная сторона в политике короля заключалась в егонастойчивом стремлении к заключению и сохранению мира с Испанией. Он еще неуспел вступить в Лондон, как издал приказ прекратить военные действия, а в1604 г. он заключил с этой страной мир. Если он относился так враждебно кРэлею, то одной из причин являлась, без сомнения, ненависть последнего кИспании и его протест против этого мира. Так как Рэлей все стоял за войну,то негодование Иакова возрастало. Но существовали также более личные мотивы.Рэлей был фаворитом Елизаветы. В 1607 г. он поднес ей политический трактат,озаглавленный "Опасности, грозящие нам от испанской партии в Шотландии".Узнав содержание этого сочинения из неверных источников, Иаков до тогоперепугался, что предложил Елизавете вспомогательный отряд в 3.000 человекдля войны с Испанией. Рэлей был противником Эссекса, связавшего свою судьбу с судьбойшотландского короля. Затем Рэлей имел, сам того не замечая, опасногопротивника в лице Роберта Сесиля. Этот последний был, правда, еще болеестрастным врагом Эссекса, чем Рэлей, но он успел еще при жизни королевыуверить Иакова в своей безусловной преданности. Роберт Сесиль опасалсячестолюбия и способностей Рэлея. Когда королева умерла, он находился назападной окраине Англии. Он не мог поэтому отправиться к северу, навстречукоролю, чтобы участвовать в коронационном шествии, привлекшем к себе вЛондон дворянство. Когда Рэлей двинулся потом с большой свитой навстречу королю, онполучил почти что приказ остаться дома. Дело в том, что Иаков вручил Сесилюбланки с просьбой отметить на них имена тех лиц, которых он, по его мнению,не должен принимать. Такой бланк освобождал от обязанности ехать королюнавстречу. Иаков встретил Рэлея холодно. Он сказал ему плохим каламбуром,что слышал о нем много нелестного (On my sool, man, I have heard but raulyof thee). Несколько недель спустя он отнял у Рэлея чин и место капитанагвардии, которые передал шотландцу Томасу Эрскину. Еще несколько недельспустя Рэлею было приказано сдать свою казенную квартиру в Лондонедургемскому епископу, а он потратил на нее большие деньги. Наконец, однажды в июле месяце 1603 г., в тот самый момент, когда Рэлейнамеревался совершить прогулку верхом вместе с королем, его арестовали какгосударственного изменника. То было начало целого ряда жестоких поступков поотношению к одному из замечательнейших людей, сделавшему так много дляАнглии. А его концом было настоящее убийство. В 1618 г. Рэлей с редкиммужеством положил свою голову на плаху, после того как он произнес самуюпрекрасную речь, когда-либо произнесенную со ступеней эшафота. Нам теперь совершенно непонятно, как человек с такими громаднымизаслугами мог быть в Англии самым ненавистным человеком. В наших глазахРэлей является - по меткому выражению Гардинера - тем деятелем, которыйобладал более широкими способностями, чем все члены государственного советавместе взятые, или той личностью, которая играла ту же роль на поприщеактивной деятельности, какую играл Шекспир в области фантазии, а Бэкон всфере отвлеченной мысли. Но в момент своего ареста Рэлей действительно былпредметом всеобщей ненависти. Многие ненавидели в нем врага Эссекса. Молвагласила, что Рэлей издевался над Эссексом в его предсмертный час. В 1618 г.сам Рэлей писал по этому поводу: "Говорили, что я преследовал лорда Эссекса,утверждали, будто я спокойно курил свою трубку, когда он всходил на эшафот.Но я призываю Бога в свидетели, что я плакал, когда он умирал. Япринадлежал, правда, к противной партии, но я знал, что он был благородныйчеловек. Те, которые натравили меня на него, преследовали впоследствии менясамого" (очевидно, намек на Сесиля). Обвинение, которое было совершенно безосновательно, встретило, однако,сочувствие. Рэлея возненавидели также за другие, еще более безрассудныемотивы. Из одного письма Рэлея, написанного в последние дни царствованияЕлизаветы, видно, что все содержатели гостиниц обвиняли его в введениинового налога, который был в действительности делом самой королевы, жаднойдо денег. В этом письме он просит Сесиля побудить Елизавету отменитьупомянутый налог. "Иначе я не могу жить", - говорит он. - Я не могупоказаться на улице, не могу проезжать через те города, где много гостиниц!"Словом, причиной всеобщей ненависти было величие этого человека, сознавшеговполне свою цену и незнакомого с лестью и низкопоклонством. Правда, высокая,крепкая, несколько сутуловатая фигура Рэлея, здоровый цвет его лица иоткрытое выражение должны были невольно привлекать к себе и располагать кнему народ. Но как истинный сын Ренессанса он возмущал своей гордостью,своей страстью к роскоши. Он тратил громадные деньги на наряды и любилукрашать себя с ног до головы драгоценными камнями, подобно персидскому шахуили индийскому радже. Когда его арестовали в 1603 г. на нем нашли на 4.000фун. бриллиантов; когда он был арестован окончательно в 1618 г., его карманыбыли переполнены алмазами и другими драгоценными камнями, которые онвпопыхах сорвал со своего наряда. Но подчиненные обожали его. Они ценили егосердце, ум и энергию. С другой стороны, толпа, которую он презирал, ицаредворцы, с которыми он соперничал из-за благосклонности Елизаветы,называли его бесстыдным нахалом. Они сумели добиться того, что Рэлею привсех его успехах и заслугах не доверили место главнокомандующего, даже местокомандира морских сил, которые он так прославил. В последние годыцарствования Елизаветы он мечтал сделаться членом государственного совета,но его желание не было удовлетворено. Теперь ему было пятьдесят с лишним лет. Он преждевременно состарился.При открытии католического заговора Уотсона был заподозрен один изненадежных друзей Рэлея, лорд Кобгем, а потом подозрение пало на самогоРэлея: его обвинили в том, что он думал низложить короля и возвести напрестол Арабеллу Стюарт, другими словами, его обвинили в государственнойизмене. Каждый, заподозренный тогда в этом преступлении, погиб бы неминуемодаже в том случае, если был в действительности неповинен. "Столетие спустя,- говорит Гардинер, - приведенные улики вызвали бы на лице Рэлея толькоулыбку". Но в то время законы были жестоки и несправедливы. Обвиняемыйсчитался виновным до тех пор, пока не докажет свою невинность. Никто не имелправа быть его адвокатом. Без всякой подготовки, в самый короткий срок ондолжен был опровергать обвинительный акт, на составление которого былопотрачено много времени и труда. Рэлея обвиняли также в намерении облегчитьиспанским войскам высадку на английский берег. Этого обвинения было вполнедостаточно, чтобы сделать его антипатичным человеком. Совершенноестественно, что Рэлей сделал, через несколько дней после обнародованияобвинительного акта, попытку покончить с собою. Знаменитое письмо,отправленное им накануне покушения жене, выражает как нельзя лучше отчаяниевеликого человека, который мог бороться с судьбой, но не победить ее. Когда в Тауэре разыгрывалась эта драма, Лондон готовился кторжественному въезду короля и королевы. Было выстроено семь великолепныхтриумфальных арок. "Английский Цезарь" - так напыщенно величал Иакова ГенриПетоу в своей коронационной прокламации - был встречен поэтами с такимвосторженным ликованием, как будто он совершил в действительности подвигиЦезаря. Генри Четтль пишет "Весеннюю песенку пастуха по поводу въезда нашегомогущественного государя, короля Иакова", Самуэль Дэниель - "Приветственныйпанегирик его величеству", Михаил Дрейтон - "Поздравительное стихотворениекоролю Иакову". Актер Томас Грин сочиняет "Видение поэта о славе государя,посвященное Иакову, высокому и могучему королю Англии, Шотландии, Франции иИрландии". Еще полудюжина других поэтов присоединились к ним. Дэниельнаписал "маску", поставленную в Гемптон-Корте; Деккер описал в формепоэтического диалога въезд короля. Нечто подобное написал также Бен Джонсон.Потом Дрейтон сочинил торжественный пеан, а Бен Джонсон две маски - "Пенаты"и "Черные". В этом приветственном хоре почти совершенно исчезали те немногие,слегка льстивые намеки на Иакова, которые мы нашли в драмах Шекспира изэтого периода и скоро опять встретим. Если бы поэт воздержался совсем отэтих намеков или выражал бы их менее почтительно, то такое поведение было быбессмысленной демонстрацией против тех милостей, которыми Иаков сразу осыпалшекспировскую труппу. В высшей степени любопытно прочесть в наше времяпрограмму королевской процессии из Тауэра в Уайтхолл, в которой участвоваливсе сановники и весь двор, дворянство, духовенство и гвардия. В самойсередине шествия под балдахином едет верхом король. Впереди - герцоги,маркизы, старшие сыновья герцогов, графы и т. д. Позади - королева сознатнейшими дамами, герцогинями, маркизами, графинями, виконтессами и т. д.В списке дам значится также - "по высочайшему приказу" - леди Рич.Примечание под текстом гласит, что эта дама присутствует здесь в качестведочери Генри Боурчера, графа Эссекса. Иаков желал в ее лице почтитьказненного брата. Почетное место в процессии занимал также Френсис Бэкон,"юрисконсульт его величества". Он подходил как своей ученостью, так и своимицаредворческими манерами как нельзя лучше к педантичному и высокомерномукоролю. А впереди шествия, вслед за герольдами и слугами наследного принца икоролевы, среди слуг короля (king servants) ехал в красном кафтане, сшитом,по свидетельству придворных приходорасходных книжек, на казенный счет -Вильям Шекспир. Иаков страстно любил театр. В Шотландии не было ни театра, ни актеров.В 1599 г. он энергично протестовал против намерения пресвитерианского советазапретить представления английских актеров. 17 мая 1603 г. он принял труппу лорда-камергера под своепокровительство и выдал патент "Лоренсу Флетчеру, Вильяму Шекспиру и другимактерам". Если имя Лоренса Флетчера стоит на первом месте, то этот фактпозволяет нам судить о мотивах, руководивших при этом королем. Из регистров шотландского города Абердина явствует, что труппа актеров,гастролировавшая здесь, получила по особенной благосклонности короляденежное вознаграждение, и что один из актеров, именно Лоренс Флетчер, былвключен в число граждан и в списки гильдейских членов. Чарльз Найт, безсомнения, прав, утверждая, вопреки возражениям Эль-це, что этот Флетчер былродом англичанин и находился в дружеских сношениях с Шекспиром. Дело в том,что актер Августин Филиппе, завещавший в 1605 г. 30 шиллингов золотом"своему другу" Вильяму Шекспиру, назначил 20 шиллингов другому своемутоварищу - Лоренсу Флетчеру. 7 мая 1603 г. Иаков прибыл в Лондон. 13 числа того же месяца он покинул столицу, где свирепствовала чума, ипереехал в Гринвич, где подписал упомянутый патент. Не следует, однако,думать, что труппа лорда-камергера гастролировала перед королем в тотпромежуток времени, который лежал между его прибытием в Гринвич и выдачейпатента; что король, восхищенный ее игрой, назначил ее своей придворнойтруппой. Такое предположение было бы нелепо. Иаков знал эту труппу,вероятно, уже раньше. Быть может, она находилась у него на службе уже в товремя, когда он был еще только королем Шотландии. Тогда понятно, почему этатруппа играла осенью 1601 г. в городе Абердине. Очень вероятно, что Шекспири его товарищи побывали в Шотландии. По крайней мере поэт говорит в"Макбете" не о луге, лежащем, по словам Холиншеда, близ Ивернеса, а опустыре, находящемся в самом деле около этого места. И другие, частые намекина шотландские бытовые подробности доказывают, что сама Шотландия навеялапоэту мысль о трагедии. Кто знает, быть может эта пьеса носилась перед внутренним взоромШекспира уже тогда, когда он принимал участие в коронационной процессии, вкрасном, украшенном королевским гербом, кафтане.

ГЛАВА LII

Дата добавления: 2015-10-24