Внутренние и внешние источники

Прежде чем перейти к подробному исследованию как каждого из средств реального толкования и определению их сравнительной важности, необходимо рассмотреть, из каких источников могут быть получаемы сведения относительно них.

Ближайшим и достовернийшим источником является действующее законодательство, в состав которого входит толкуемая норма. Очень часто в самом тексте законов мы находим разъяснение смысла данной нормы, либо из того же текста узнаем логическое отношение ее к другим нормам, положение в системе права, юридическое основание, цель, повод, происхождение.

Затем, эти сведения могут быть иногда почерпнуты и из других источников права: из существующих юридических обычаев, когда, например, обычай устанавливает известное понимание нормы или заключает в себе ее юридическое основание, из обязательных постановлений и распоряжений, поясняющих смысл нормы или указывающих ее цель, повод, источники и т.д.

Наконец, материал для реального толкования может быть добыт и из источников посторонних, лежащих вне действующего права, как-то; из объяснительных записок и мотивов к законам, из протоколов заседаний редакционной комиссии и законодательных учреждений, из сочинений, мемуаров и переписки составителей законов, из исторических и юридических исследований и т.д.

Обычаи, законы и вообще действующие нормы заслуживают имени внутренних источников, а заключающиеся в них данные - внутренних; напротив, всякие другие источники, не входящие в состав действующего права, равно как и добываемы из них данные, можно соответственным образом назвать внешними.

Обращаясь сначала к внутренним источникам, следует признать, что пользование ими при толковании норм составляет юридическую обязанность граждан. В самом деле, положение: "никто не может отговариваться неведением закона, установленным порядком обнародованного" (ст.95 Основных законов) означает, что каждый гражданин обязан знать обнародованный текст законодательства.

Само собой понятно, что если знание законов требуется от частных лиц, то тем более обязательно оно для должностных лиц и в частности для судей.

Ст.708 Устава о службе по опред. правит. "Закон, запрещающий всем вообще подданным отговариваться неведением законов, преимущественно подтверждается в отношении к лицам, состоящим в государственной службе".

Хотя 5 пункт 267 ст. Устава гражданского судопроизводства требует от лиц, подающих исковые прошения в суды, "указания доказательств и законов, на коих иск основан", однако никакой санкции это правило не имеет, так что если оно не будет соблюдено, то суды сами обязаны подыскать соответствующие законы и на основании их решить дело (гражд. 81 N 129, 79 N 43 и др.).

Одинаковое значение с законами имеют в рассматриваемом отношении юридические обычаи, поскольку, конечно, они включены законом в состав действующего права, и также прочие внутренние источники в той мере, в какой они снабжены обязательной силой и должны быть принимаемы к руководству гражданами.

Не таково значение внешних источников. Они не входят в состав действующего права; а потому знание их ни для граждан, ни для должностных лиц необязательно. Конечно, знакомство с мотивами законов, историческими источниками их и подготовительными материалами полезно для скорейшего уразумения истинного смысла законов, и пренебрегать этими источниками было бы так же неразумно, как, по меткому сравнению Дернбурга, "лезть в дом через крышу, когда можно с удобством войти в двери".

Тем не менее, гражданам не может быть поставлено в вину, если они не обращаются к этим источникам для выяснения смысла законов. В одном только случае обращение к ним обязательно. Дело в том, что "знать" закон не значит иметь сведения о его существовании и хранить в памяти его текст. "Знать" закон означает понимать его смысл. Между тем возможны (хотя и крайне редки) случаи, когда закон сам по себе настолько неясен, что смысл его не может быть понять без помощи внешних данных, напр., мотивов или объяснительной записки к нему. В таких случаях граждане не только вправе, но и обязаны обращаться к этим внешним данным, ибо не смеют ссылаться на непонимание законов.

Но подобно тому, как предписание "знать законы" относится естественным образом только к обнародованным нормам, так и требование "понимать законы" получает разумный смысл лишь в том случае, если имеется в виду понимание с помощью таких средств, которыми граждане могут пользоваться. Иначе получится глубокое противоречие, подрывающее принцип закономерности, именно, окажется, что граждане вправе не знать законов, если они не обнародованы, но обязаны знать неопубликованные и доступные лишь отдельным лицам законодательные материалы и частные документы. Кроме того, само собой понятно, что при толковании законов граждане могут и обязаны пользоваться только подлинными источниками. Но так как нельзя требовать, чтобы они каждый раз занимались критической проверкой подлинности и правильности текста этих источников, то для выяснения смысла непонятных законов граждане обязаны пользоваться лишь официальными источниками, подлинность которых столь же достоверна, как и подлинность самих законов. Допустить противное значило бы вменить в обязанность гражданам быть учеными, ибо критика источников составляет филологическую деятельность и предполагает специальные знания.

Такими обнародованными и подлинными внешними источниками являются у нас: для Свода законов - Полное Собрание законов, для Судебных уставов 1864 г. - извлечения из подготовительных материалов, напечатанных в официальном издании (государственной типографии) Судебных уставов "с изложением рассуждений, на коих они основаны" (1866 г.), для некоторых законодательных актов новейшего времени (Устава о векселях, Положении о госуд. промысловом налоге и др.) - такие же издания государственной типографии с мотивами.

Из изложенного вытекают следующие правила пользования внутренними источниками.

1. Нормы должны быть толкуемы с помощью внутренних источников.

Если смысл нормы после толкования ее с помощью внутренних источников выяснился, то не изменять, не дополнять его на основании внешних источников нельзя; пользоваться ими можно только для проверки и подтверждения уже полученного результата.

Если норма осталась неясной, несмотря на толкование ее с помощью всех внутренних источников, то необходимо обратиться для выяснения ее смысла к внешним источникам, официально опубликованным во всеобщее сведение.

Примеры. Мировой съезд отказал в иске о восстановлении нарушенного владения на том основании, что в мотивах к четвертому пункту 29 ст. Устава гражданского судопроизводства сказано: "Из дел, касающихся не непосредственно недвижимых имений, мировым судам могут быть предоставлены по закону только споры о завладении имуществом и о других нарушениях права законного владения, если с сим не соединено какое-либо преступление". В данном же случае нарушение владения сопровождалось насилием, подлежавшим уголовному наказанию. Сенат, отменив решение съезда, разъяснил: "На основании 4 п. 29 ст. Устава гражданского судопроизводства дела о восстановлении нарушенного владения подлежат ведомству мирового судьи, если со времени нарушения прошло не более 6 месяцев. Никакого другого ограничения подсудности этих дел мировым судьям не установлено, и посему заключение съезда, что восстановление нарушенного владения возложено на обязанность мировых учреждений тогда только, когда с нарушением владения не соединено какое-либо преступление, оказывается несогласным с точным смыслом закона. Съезд основал свое заключение на рассуждении, помещенном под 4 п. 29 ст. Устава гражданского судопроизводства изд. Государственной канцелярии; но это рассуждение, извлеченное, как показывает приведенный под ним источник, из объяснительной записки к первоначальному проекту о порядке производства гражданских дел у мировых судей, не может быть принимаемо в смысле дополнения текста законов" (гр. 69 N 642). В 7 пункте приложения к 694 ст. Iч. Хт. Свода законов сказано:

"В губерниях Черниговской и Полтавской все иски об ущербах и убытках, причиненных в недвижимом имуществе, подлежат трехлетней давности. Кто в течение сего времени иска не предъявил, тот теряет право на оный".

На эту статью сослался ответчик в деле о вознаграждении за убытки, причиненные повреждением мельницы, и в иске было отказано. Истец подал кассационную жалобу, в которой, цитируя исторические источники приведенной статьи, доказывал, что она к таким искам, как предъявленный им, неприменима. Сенат отверг кассационную жалобу: "Сопоставлением текста, закона с цитированным артикулом, я равно и с другими постановлениями Литовского статута проситель доказывает, что действующий закон не соответствует правилам этого статута. Но приводимые просителем в подтверждение этого утверждения доводы не могут быть приняты в уважение, ибо, если бы и было вполне ясно, что в Литовском статуте были существенны иные постановления, этим отнюдь не ослаблялась бы сила действующего закона" (1900 N 41).

"Съезд при постановлении решения руководствовался не самой ст.1162 Устава гражданского судопроизводства, а мотивами к ней, которые не могут быть принимаемы в смысле дополнения к тексту закона" (79 N 82).

"Поверка точности закона с источниками, на коих он основан, и с другими, прежде действовавшими законами не может входить в сферу деятельности судебных учреждений в том случае, когда действующий закон не представляет никакой неясности" (90 N 40). Ср. реш. 90 N 47, 70 N 516, 89 N 15.

"Такое заключение, вытекающее из буквального смысла и цели Закона 17 мая 1899 г., подтверждается вполне теми суждениями Государственного совета, которые легли в основу этого закона и должны быть принимаемы в соображение при изъяснении его смысла, коль скоро в этом отношении возникают какие-либо сомнения (гр. 1907 N 5 95 и 96). Ср. 1900 N 72, 1909 N З5, угол. деп. 90 N 31.

"Принятию судебным местом в основание решения начал гражданского права тогда может быть признано неуместным и неправильным, когда окажется, что из общего смысла существующих законоположений нельзя сделать того вывода, какой сделан судом, или когда вывод этот стоит в противоречии с ясно выраженными в законе правилами или с общим духом законов" (гр. 69 N 1292).

Дата добавления: 2015-07-08