Свадьба 2 страница

После освобождения Руси от татаро-монгольского ига скомо­рошество снова получило широкое распространение. Но уже в 1555 году запрещалось держать скоморохов в волостях. В XVI веке «Стоглавый собор» (1550—1551 гг.), назвав скоморошество «бесов­ским позорищем», запретил его."⁷ В 1649 году в грамоте царя Алексея Михайловича шуйскому воеводе запрещались народные игрища. Вот, что в ней значилось: «...В нынешнем 7157 году, дека­бря в 10 день ведомо нам учинилося, что на Москве, наперед сего в Кремле и в Китии, в Белом, и в Земляном городах, и за городом, и по переулкам, и в черных и в ямских слободах по улицам и по пе­реулкам, в навечери Рождества Христова кликали многие люди Коляду и Усень, а в навечере Богоявления Господня кликали Плуг; да в Москве ж чинится безчинство: многие люди поют бесовския, сквернословные песни, и против воскресных дней в субботу в вве­черу, и в воскресные дни, и в Господские и Богородичные праздни­ки топят бани и платья моют; и многие ж люди бранятся меж себя матерны и всякою неподобною лаею, и жены и девицы бранят по­зорными словесы. Да на Рождество Христово и до Богоявленьева дни собираются на игрища сборища бесовские... и в воскресные ж дни и в Господские праздники и на Богородничные, и в среду, и в пятки, и посты игрецы бесовские — скоморохи с домрами, и с ду­дами, и с медведи ходят... и мы указали о том учинить на Москве, и в городах, и в уездах заказ крепкий, чтоб ныне и впредь никакие люди по улицам и по переулкам, и надворех в навечери Рождества Христова и Богоявленья, Коледь и Плуг и Усеней не кликали, и пе­сней бесовских не пели, матерны и всякою неподобною лаею не бранилися, и в воскресные дни и в праздники, и против воскрес­ных дней в субботу ввечеру бань не топили, и в воскресные ж дни и в Господские праздники платья не мыли, и никакого безчинства, что сопротиино христианскому закону, не от каких людей не бы­ло... на качелях не качалися, и до обедни в харчевнях не сидели, и по улицам не разносили, на игрища не сходились. А которые люди ныне и впредь у ч нут Коледу и Плуги — к тем людям за такие супро­тивные христианскому закону за неистовства, быти от нас в вели­кой опале и в жестоком наказанье... Писан в Москве лета 7157, декабря в 24 день»¹"*.

Но никакие гонения не уничтожили скоморошье искусство на Руси. Наоборот, оно продолжало успешно развиваться. Именно из их рядов впоследствии вышли петрушечники, раусные деды-бала­гуры, панорамщики и друтие «народные потешники». Не может в народе, наделенном природным юмором, бойким живым языком, исчезнуть навсегда тяга к шутке, острому слову, насмешке, юмору.

Поначалу распространение скоморохов по городам и весям Руси было небольшим. Но уже в XVI—XVII веках они объединяются в большие группы — ватаги — и числятся ремесленниками. Вско­ре они начали покидать родные места и, давая веселые, озорные представления, бродить по русской земле в поисках заработка. И хотя царь Алексей Михайлович в 1648 году запретил их высту­пления, они, как правило, принимали самое деятельное участие в различных народных сельских праздниках и на юродских ярмар­ках. Собственно, уже в конце XV века скоморохи стали стран­ствующими актерами Древней Руси, ее народными лицедеями.

Но и этим судьба скоморошества на Руси не ограничилась. В царствование Ивана IV Грозного последний в борьбе с церков­ной знатью и боярством широко пользовался услугами скоморо­хов. Так, после разгона новгородской епархии Иван Грозный при­казал нарядить архиепископа Пимена скоморохом и в таком виде возить его по городу. Скоморошьи поюхи происходили и в Алек­сандровской слободе. В 1571 году по распоряжению того,же Ива­на Грозного скоморохи были взяты в придворный штат, чтобы «обслуживать придворные зрелища в специальном Потешном чу­лане». А в XVII веке скоморохи стали появляться и в придворном штате бояр. Но, конечно, такое привечание скоморохов властью предержащей не было долговечным. Уже в середине этого же века отношение к скоморохам изменилось. По всей вероятности, нема­лую роль в этом сыграло участие скоморохов в народных восста­ниях. Во всяком случае, Грамота 1648 года, направленная против скоморохов, гласила: «Ведомо нам учинилось, что... умножилось в людех... всякое мятежное бесовское действо, глумление и скомо­рошество со всякими бесовскими играми... многие люди, забыв бога... тем прелестником скоморохом последствуют на бесчинное их прельщение, сходятся по вечерам и во всенощных позорищах на улицах и на полях и богомерзких и скверных песней и всяких бесовских игр случают...» В грамоте содержался приказ, чтобы «скоморохов с домрами и с гусли и с волынками и со всякими ифы, и ворожей, мужиков и баб... в дом к себе не призывали... и медведей не водили и с сучками не плясали и никаких бесовских див не творили и всяких бесовских игр не слушали... и личин на себя не накладывали и кобылок бесовских не наряжали... А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гу-дебные бесовские сосуды и ты б те бесовские велел вынимать и из­ломав те бесовские игры велел жечь»"*.

И все же. несмотря ни на что, истребить дух народа, его тягу к шутке, острому словцу, юмору ни церкви, ни власть предержащим не удалось, скоморошество продолжало существовать. Собствен­но, ни одно праздничное гуляние не обходилось без участия в нем скоморохов. А некоторые скоморошьи приемы не только исполь­зовались в представлениях Школьного театра, но впоследствии скоморошьи традиции получили даже развитие в придворных, а за­тем и в публичных театрах, и прежде всего при исполнении коме­дийных ролей. Кстати, многие исполнительские приемы скоморо­хов, став традиционными, прочно вошли в эстрадное искусство.

ПРАЗДНИЧНЫЕ ГУЛЯНИЯ

Говоря о различных празднествах, я не раз наряду со словом «праздник» упоминал слово «гуляние». Казалось бы, оба они обоз­начают одно и то же явление. По моему разумению, это не так. Постараюсь объяснить.

Дело не только в том, что и русском языке одно и то же явле­ние весьма нередко имеет разные словесные обозначения. Дело в существе, в содержании этих явлений. Обратимся опять к Далю. «Праздник, — говорится у Даля, — посвященный отдыху, праздну­емый по уставу церкви или же по случаю и в память события граж­данского, государственного или по местному обычаю,..»¹²⁰ Гулять же — «разгуливать, прогуливаться, прохаживаться, проминаться; ходить и ездить без дела, для прогулки, отдыха; проводить время в прогулках, увеселениях, попойках... места и сборища, в известный день, для общей прогулки»'²¹. Не случайно место, определенное для гуляния, для прогулок, долгое время называлось «гульбищем».

Но так как разговор идет о гуляниях, которые происходили во время праздников, то, пожалуй, эти гуляния правильнее было бы называть праздничными гуляниями.

Все, что нам известно о народных праздниках и праздничных гуляниях на Руси до первой половины XVII века, позволяет говорить о том, что все они были неразрывно связаны с бытом народа, со сложившимися общественными отношениями между людьми, социальными и экономическими условиями жизни.

Многолюдные праздничные народные гуляния занимали в жизни россиян, и прежде всего городских жителей, весьма заметное место.¹²² Они вызывали у народа пусть недолгое, но ощущение сво­боды, были своеобразной отдушиной. Они отличались яркостью, особенной атмосферой, своей стилистикой, эстетикой.

При этом следует заметить: вошедшие затем в городской быт праздничные гуляния долгое время устраивались в те же календар­ные сроки и в тех же формах, что и на селе. Те же ряженые на Свят­ках, катание на лошадях и с ледяных гор на Масленицу, качели на Пасху, завивание венков и хороводы «на природе» на Троицу.¹"

Конечно, в разных местностях праздничные гуляния, даже посвященные одному и тому же событию или дате, имели свои особенности. В то же время везде, скажем, во время Масленицы пекли блины, качались на качелях, а на Троицу, если позволяла погода, праздничные гуляния проводились за городом, в рощах или на берегу реки.

Обычно основу развлечений на таких гуляниях составляли го­ры, катание на лошадях, качели, карусели и, конечно, балаганы.

Еще в XVIII веке было известно два типа качелей. Устройство одних было весьма примитивно. К перекладине, укрепленной на два вкопанных в землю столба привязывались две верейки, концы которых, образуя внизу петлю, накрепко прицеплялись к этой пе­рекладине. К свисающим почти до земли веревкам кренилась ши­рокая доска, на которой, как правило, раскачивались два встав­ших на нее человека.

Устройство других, так называемых «перекидных», было бо­лее сложным. На двух столбах крепилась вращающаяся ось, от которой шли четыре параллельные пары радиально укрепяен-ных балок. Концы этих параллельных балок, в свою очередь, то­же были соединены осями, на которые подвешивались могущие вращаться вокруг них кабинки. Желающие прокатиться усаживались в эти кабинки, укрепленная на столбах ось начинала вра­щаться, и кабинки с земли высоко поднимались над толпой.

Позднее появились и другие по устройству качели. На укре­пленную на столбах ось надевались вращающиеся вокруг нее, до­ходящие почти до земли длинные металлические прутья, к четы­рем концам которых (по две с каждой стороны) наглухо крепи­лась площадка, обычно в виде небольшой лодки. Отчаянные смельчаки так раскачивали лодочку, что могли совершить на ней полный оборот.

Весьма хитрым было устройство каруселей. Это было двухэ­тажное круглое сооружение, верхний (рабочий) этаж которого был скрыт от глаз гуляющих. Нижний этаж представлял собою лежа­щую на земле довольно широкую кольцеобразную площадку. Все сооружение перекрывал нависающий над полом первого этажа шатер. Сам механизм каруселей был довольно прост. На втором этаже, вокруг врытого в центре каруселей довольно толстого стол­ба, примерно в метре с небольшим от подмостей, вращались ради-ально расположенные балки. С каждой закрепленной между со­бой пары балок вниз шли стержни, к концам которых крепились различные сиденья, чаше всего в форме коней. Приводилась кару­сель в движение несколькими ходящими по кругу, по подмостям второго этажа, людьми, которые, естественно, не были видны гу­ляющим.

По всей праздничной плошали, около каруселей, качелей, гор — везде, где толпились гуляющие, действовали дрессировщи­ки, предсказатели, шарманщики и другие «забавники». Всюду раздавались голоса зазывал, балагуров, сбитенщиков, торговцев разными разностями, приманивающих зрителей и покупателей различными прибаутками, приговорами, рифмованными призы­вами. Например:

Вот сби гснь! Вот горячий! Кто сбитню моего!

Все кушают его:

И воин, и подьячий,

Лакей и скороход,

И весь честной народ. Честные господа! Пожалуйте сюда! Или:

Вот так квас —

В самый раз!

Боварский со льдом —

Даром денег не берем!

Пробки рвет!

Дым идет!

В нос шибает!

В рот икает!

Запыпыривай!

Небось.

Этот квас затирался, Когда белый свет зачинался! Или:

Кушайте, питайтесь!

В тоску не ударяйтесь¹.

На нас не обижайтесь!

Пускай тухло да гнило,

Лишь бы сердцу вашему

Было мило!¹²⁴

И все же самым притягательным местом на праздничной пло­щади были балаганы. По числу балаганов, их убранству, дедам-за­зывалам на раусах судили о размахе и значимости праздничного гуляния.¹"

В этих временных специальных строениях, стены которых в XVII—XVIII веках расписывались лубком, наряду с профессиона­лами выступали любители из числа мелких чиновников, мастеро­вых, ремесленников и цирковые артисты. Поначалу в балаганных представлениях принимали участие русскою заезжие цирковые труппы. Так, в 1738 году из Голландии в Петербург прибыли коме­дианты, о которых сообщалось, что они «по веревке ходят, танцу­ют, на воздухе прыгают, на лестнице, ни за что не держась, в скрипку играют, а лестницею ходя, пляшут, безмерно высоко ска­чут и другие удивительные вещи делают»¹²".

Обычно балаганные представления шли во время всей Масле­ницы. Но не только. Так. в Москве многочисленные гуляния, а в году их насчитывалось около 30, собирали большие толпы людей самых различных сословий.

Со второй половины XVIII века народные гуляния, которые проводились не только в определенные сроки, но и определенных местах, заняли прочное место в жизни людей, в том числе и в но­вой столице — Петербурге. Сохранились записи, свидетельствую­щие, что на Неве, Фонтанке, недалеко от Смольнинского перево­за среди прочих увеселений существовали так называемые «ка­тальные горы».

НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ СКАЗАННОГО

Все вышесказанное по поводу истоков и возникновения рус­ского Нетрадиционного театра, этого первоначального периода его истории, позволяет, прежде чем продолжить прослеживать дальнейшую историю Нетрадиционного театра на Руси, как бы подытожить сказанное.

Итак, путь развития Нетрадиционного театра от его истоков до конца XVII века, до царствования Петра I, ясно показывает следующее.

Первое: истоки праздников, праздничных действ, празднич­ных обрядов на Руси, как и в Западной Европе, лежат еще в глубо­кой древности, в первобытном родовом строе, в языческих време­нах. Вера в силу языческих богов, в силы природы, желание задоб­рить их породила, пожалуй, самые древние праздники — кален­дарные. Но, правда, и посвященные различным жизненным собы­тиям и коллизиям так называемые бытовые праздники своими корнями тоже уходят, может быть, не в такое далекое, но в весьма отдаленное прошлое. Третий вид более поздних праздников — цер­ковные — возник с принятием на Руси христианства. Причем, нес­мотря на то что все эти действа я называю словом «праздник», все они по своему содержанию, структуре и характеру значительно различались. И это не было случайностью. Ибо событие, которо­му они посвящались, диктовало содержание праздника, а последнее определяло его структуру, характер и поведение всех дей­ствующих лиц. Но ведь и сегодня эта особенность для любого праздника и массового театрализованного представления являет­ся главной. Значит, еще тогда возникла эта основная особенность Нетрадиционного театра, определяющая и содержание сценария, и художественно-образное решение любого современного праз­дника и массового представления вне зависимости от его масшта­бов. Конечно, на протяжении многих веков праздники и массовые представления как определенное действо претерпевали измене­ния, совершенствовались.

Непременными элементами календарных и бытовых праздни­ков тех времен были песни, хороводы, различные игры, забавы, получившие впоследствии термин «игриша». Несколько особня­ком в этом ряду праздников стояли праздники церковные.

Но вернемся к празднику как к определенному действу, по­священному какому-либо событию: гражданского, государствен­ного, церковного или бытового характера.

Еще одна особенность праздника как явления Нетрадицион­ного театра, идущая с того же времени, о котором мы говорим, -его народная сущность. Именно в празднике огромное значение имели народные традиции. Собственно, праздник был действом, в котором народ в первую очередь был его участником, являясь его исполнителем и зрителем. То есть разделение в празднике испол­нителей и зрителей отсутствовало. И эта его особенность, конеч­но, значительно претерпев на протяжении многих веков измене­ния, является одним из основополагающих признаков современ­ного праздника.

И еще, с самого своего возникновения и до сих пор праздни­ки характерны радостным восприятием жизни.

Второе: что касается самих действий участников тех же'игр, хороводов, игриш, праздников, то, опираясь на свидетельства уже упомянутых мной очевидцев, на дошедшие до нас хроники и дру­гие источники, то есть на все то, что дало возможность просле­дить, как эти действия зарождались и развивались, есть право го­ворить о том, что в своих стремлениях задобрить, получить поддержку и благосклонность богов участники этих действ, начав с робких шагов доходчиво изобразить свои желания, на первых по­рах подсознательно стали прибегать к примитивной, но театра­лизации.

Поэтому я не ошибусь, если скажу, что с принятием христиан­ства церковь, понимая действенную силу театрализации, стала пользоваться ею осознанно. Причем со временем сами элементы театрализации не только занимали все большее место в игрищах, праздниках, но и значительно совершенствовались, обрастая определенными приемами, принимая более сложные формы.¹²⁷

Таким образом, театрализация, являясь в те времена одним из главных элементов того, что впоследствии получит название «сце­ническое действие», возникла и начала совершенствоваться в очень далеком прошлом. Более того, можно говорить о том, что элементы театрализации впоследствии сыграли свою роль в разви­тии русской театральной культуры.

Правда, термин «театрализация» ныне получил несколько другое понимание. Но об этом в последующих главах.

Третье: обряды, песни, хороводы, игры, игрища и, конечно, инсценировки церковного обряда («Пещное действо», «Умовение ног», «Хождение на осляти» и другие) имели не только элементы театрализации, элементы сценического действия, но и всегда определенный, тоже передаваемый из века в век установленный порядок этого действия.

Иначе говоря, с первых же шагов самые различные действа на Руси имели, как бы мы теперь сказали, «сценарный план» («сю­жетный ход»). Пусть весьма схематичный, «пунктирный», но дик­тующий внешнее выражение содержания (темы) действия. То есть можно говорить, что уже в давние времена в различных действах появляются зачатки драматургии. Зачатки потому, что это были скорее правила, что за чем должно идти, чем осознанное, продик­тованное сюжетным ходом действие. В то же время нельзя забы­вать, что наличие сценарного плана есть один из основных эл­ементов драматургии современных праздников и массовых театра­лизованных представлений. Значит, первый камень в строительстве этого одного из основных элементов драматургии Нетради­ционного театра был заложен чуть ли не в языческие времена.

Четвертое: не менее важно и то, что с самого начала все хоро­воды, игры, праздники каждый раз имели какого-нибудь заводи­лу. Да, впрочем, неважно, как он назывался: хороводницей, или заводилой, или в церковных праздниках чином кого-либо из свя­щенников, руководящим осуществлением той или другой инсце­нировки. Для меня существенным является то, что был кто-то, возглавлявший постановку того или другого действа, кто на время его создания сосредоточивал в своих руках всю полноту творче­ской власти над его участниками. Я сознательно не употребляю слово «режиссер», ибо полное содержание и значение этой про-фессии возникло на рубеже XIX—XX веков. И все же именно в те очень далекие времена пусть стихийно, но возникли зародыши ре­жиссерского искусства, зародыши будущей профессии, которая называется «режиссер».

Пятое: одним из главных приемов изображения сказочного зверя или кого-нибудь из мифологических персонажей,¹'¹¹ а впо­следствии персонажей того или другого действа, было ряженье.

Собственно, ряженье, то есть внешнее изменение своей «ли­чины», еще с языческих времен давало возможность человеку пусть примитивно, но изображать, совершать поступки, действо­вать не от своего лица. Кстати, лицедейство, по Далю, означает «принимать на себя чужой вид, образ, представлять какое лицо на игрищах, притворяться», а ряженый — «одетый чудно, не по обы­чаю, ради шуток».

Нос принятием христианства, в частности уже в инсценировках церковных обрядов и во многих бытовых праздниках (ярче всего это проявилось в свадебном обряде), поступки их персонажей зависели не столько от костюмирования, сколько от характера персонажа, действующего в определенной ситуации. Иначе говоря, это было в какой-то мере зарождением того, что впоследствии назовется «дей­ствием в предлагаемых обстоятельствах», то есть первым шагом в создании сценического образа.

Шестое: при рассмотрении особенностей игрищ, обрядовых и других действ, в которых народ делился на исполнителей и зрите­лей, совершенно четко видишь, что, начиная с принятия христи­анства и до XVII века такое разделение, как правило, происходило в гех случаях, когда на определенном замкнутом пространстве шло действие, в основе которого лежала либо инсценировка како­го-нибудь события, либо какой-нибудь сюжет, разыгрываемый, как правило, большой группой исполнителей. Форма таких действ и выразительные средства, которые использовались в них, близ­кие, если не сказать, в чем-то повторяющие западноевропейские мистерии, и явились предтечей современных массовых театрали­зованных представлений. Именно последние являются сегодня основным видом современного Нетрадиционного театра.

И седьмое: если считать — а это так — что языческие ритуаль­ные и обрядовые действа были истоками Нетрадиционного те­атра, то появившиеся элементы театрализации в песнях, хорово­дах и игрищах, сыгравшие свою роль в общем развитии культуры Древней Руси IX—XII веков, когда вырос и окреп прогрессивный для того времени феодальный строй и Киевская Русь явилась ос­новой государственности и культуры; когда высокого подъема до­стигли древнерусское изобразительное искусство (иконопись), архитектура (Софийский собор в Киеве, Новгородский храм), древнерусская литература (Слово о полку Игореве), и которое ис­торики считают временем зарождения Театра в обычном понима­нии этого слова, дают право считать это время и временем зарож­дения Нетрадиционного театра.

РУССКИЙ НЕТРАДИЦИОННЫЙ ТЕАТР. XVI-XVII БЕКА

Народная драма

Большинство историков, исследуя пути становления русского театра, считают, что возникшая на рубеже XVI—XVII веков — вре­мени, когда начавшийся новый период русской истории принес коренные изменения не только в экономической, но и обществен­ной жизни Руси, когда начался мощный подъем национального самосознания, — вышедшая из игрищ народная драма имела все признаки зарождавшегося профессионального театра.

Действительно, народная драма была принципиально важ­ным шагом на пути к профессиональному театру, который дальше пролегал через церковно-школьный театр, при/шорный театр и т.д. к театру Федора Волкова.

В то же время если внимательно рассмотреть драматургию на­родной драмы, те же «Лодку» и «О царе Максимилиане и непокор­ном сыне его Адольфе»¹", их содержание, состав действующих лиц, слабая разработка сценария, по существу являющегося объе­динением ряда самостоятельных сценок, связанных между собой не столько сюжетным ходом, сколько общностью темы, широкое использование метафоры и те немногие отрывочные свидетель­ства об исполнителях и о том, как они (эти действующие лица) во­площались, я имею все основания утверждать, что по своему по­строению, законам народная драма, принципиально отличающая­ся от праздников, в не меньшей степени была предтечей совре­менных массовых театрализованных представлений.""

Таким образом, можно говорить, что разделение театрального искусства на Руси на традиционный и на то, что сегодня я называю Нетрадиционным театром, началось где-то на пороге XVII века. Далее, уже в начале XVIII века, традиционный театр с появлением драматургии, созданной профессиональными писателями А.П. Су­мароковым (1717-1777 гг.), М.М. Херасковым (1733-1807 гг.), Я.Б. Княжниным (1742—1791) не без влияния западного театра, его драматургии, заезжих трупп, все крепче и крепче становился на ноги, в то время как Нетрадиционный театр практически долто оставался на прежних позициях. Этому по крайней мере есть две причины. Первая: возрождение, расцвет Нетрадиционного театра, как правило, всегда был связан с общественными и революцион­ными катаклизмами. Доказательством тому служат и те пышные петровские Ассамблеи, и празднества в годы царствования Екате­рины II, и расцвет Нетрадиционного театра во времена Француз­ской революции 1789 года. А в XX веке расцвет массовых праздни­ков и театрализованных представлений приходится на первые годы после революции 1917 г., и массовые театрализованные пред­ставления после Великой Отечественной войны 1941 — 1945 годов. Существенным отличием театра Нетрадиционного, в частно­сти его праздников и особенно массовых театрализованных пред­ставлений, от театра традиционного определялось тем, что уже тогда авторами их сценариев, их драматургии за редким исключе­нием были не профессиональные драматурги, а их режиссеры-по­становщики, поскольку первичным замыслом драматургии праз­дников и массовых представлений являлся, и до сих пор является режиссерский замысел. Эта особенность четко проявилась, уже в XVIII веке в постановках Ф. Волкова. Она существует и сегодня. И это есть вторая причина рождения двух видов театра.¹¹¹

РУССКИЙ НЕТРАДИЦИОННЫЙ ТЕАТР Б XVII-XVIII БЕКАХ

Дальнейшее развитие Нетрадиционного театра России напря­мую связано с изменениями, происходившими в государстве в конце XVII и особенно в XVIII веке.

XVIII столетие для России вообще знаменательно многими событиями. Нельзя забывать, что конец XVII и первая четверть XVIII века прежде всего связаны с великими преобразованиями Петра I (1689—1725). Государственная власть стала проникать во все области русской жизни.

Как мы знаем, вообще эпоха Петра I отмечена глубочайшими переменами в жизни страны. Рубеж XVII—XVIII веков знамено­вался коренным переустройством государственной власти. Руши­лись устои старозаветного быта, сопровождавшиеся изменениями в психологии людей. Указы Петра I заставляли жить по-новому не только бояр, купцов, но и простых людей. Было заложено основа­ние светского образования, принят гражданский шрифт, открыва­лись школы для всех сословий, введено новое летосчисление и ка­лендарь; выходили первые газеты. Рост национального самосоз­нания нашел свое отражение и в литературе того времени. Бурное развитие промышленности, появление новых городов привели не только к заметному отличию быта городов и деревень, к оживле­нию торговли (во многом связанного с притоком иноземных купцов), но и вообще к наплыву иностранцев, в том числе и бродячих актеров, невольно привнесших, прежде всего в городские зрели­ща, европейское «ярмарочное искусство». В то же время переме­щение праздников в города не могло не сказаться на характере го­родских праздников. Прежде всего перестает ощущаться магиче­ская сторона действий и слов, в праздниках разрушаются его важ­ные черты «крестьянского праздника», такие, как его строгая ре­гламентация и обрядность. Более того, в восприятии людей уходят из памяти исконные мотивировки, заложенные еще во времена язычества. Словом, решительно ломается патриархальный быт.

Все это вызывало ожесточенное сопротивление церкви. Доста­точно вспомнить всю историю с царевичем Алексеем. В борьбе с всесилием церкви Петр был так же решителен, как и во всем дру­гом. Он отменил патриаршество, создал Синод. Церковь, которая была оплотом старой идеологии, стала зависимой от государства. Все это, разумеется, привело к появлению в России значительного числа высокообразованных людей, чьи духовные устремления вы­разились прежде всего в литературе и искусстве, в том числе и в ис­кусстве зрелищном. Несомненно, что именно под воздействием за­падной культуры не могли не начать рушиться художественные ка­ноны русского Средневековья. В изобразительном искусстве, архи­тектуре побеждает светское, реалистическое начало. Огромное зна­чение имело строительство Петербурга. Распространение в начале XVIII века архитектуры барокко (В.В. Растрелли) во второй полови­не этого же века сменяется развивающейся архитектурой русского классицизма (В.И. Баженов, М.Ф. Казаков), расцветает портретная живопись. В 1756 году в Петербурге создается первый русский госу­дарственный театр во главе с А.П. Сумароковым и Ф.Г. Волковым. Все это наложило, не могло не наложить, свой отпечаток как на придворные, так и на традиционные народные зрелища.

Триумфы и маскарады-шествия

Для популяризации своих преобразований Петр настойчиво искал и внедрял новые формы и методы пропаганды. Понимая всю действенную силу публичных зрелищ, он широко практиковал самые различные «потехи». Значительное место занимали торжественные шествия со специально сооруженными для них триумфальными воротами (с символами, эмблемами и лозунга­ми), пародийные обряды, иллюминации и, конечно, уличные «маскарады»¹'² — театрализованные шествия, в которых широко использовались старинные народные обычаи масленичного ря­жения. Полагаю, что вернее называть такие театрализованные представления-шествия маскарадами-шествиями, и в этом не бу­дет ошибки.

По дошедшим до нас источникам можно с большой долей до­стоверности предположить, что начало таким торжественно-весе­лым празднествам положило «триумфование» в Москве во время Масленицы в мае 1697 года по случаю взятия Лзова. И не только предположить, но и представить себе.

Шествие началось утром, Процессия двигалась из села Всех-святского к Кремлю. Впереди везли поставленные на сани военно-морские суда. На огромном 88-пушечном корабле, который тяну­ли 16 лошадей, в окружении генералов и офицеров ехал одетый в костюм флотского капитана царь. За этим кораблем «плыла» гон­дола, в которой в костюме «пасторальной крестьянки» находилась царица. Ее окружали дамы и кавалеры в аравийских костюмах. За гондолой царицы в эпизоде «неугомонная обитель» на множестве саней в маскарадных костюмах, изображавших лебедей, журавлей, лисиц, медведей и огненных змей, крича, танцуя, играя на различ­ных инструментах, двигались шуты. Замыкала процессию запря­женная «сиренами» колесница, на которой восседал бог морей Нептун с непременным атрибутом — трезубцем в руках. Появление процессии в Кремле было встречено пушечным салютом и фейер­верком. Именно во время этого праздничного шествия (больше придворного, чем демократического) впервые на Красном пруду была устроена «огненная потеха».

Дата добавления: 2015-07-08