Глава 29. Несмотря на то что Слик Мюллер часто писал о бунтах, изнасилованиях и избиениях в

Несмотря на то что Слик Мюллер часто писал о бунтах, изнасилованиях и избиениях в тюрьме, он всегда находился по эту сторону решетки и никогда, по сути дела, не был в тюремной камере. Хотя ему страшно было даже о ней подумать, он держался уверенно, изображая из себя опытного репортера, безгранично верящего в Первую поправку< Первая поправка к Конституции США запрещает ограничение свободы слова и печати. >. Он явился с двумя адвокатами, высокооплачиваемыми жеребцами из большой юридической конторы, услугами которой “Мемфис пресс” пользовалась десятилетиями. Адвокаты в течение двух последних часов неоднократно уверяли его, что Конституция Соединенных Штатов Америки стоит на страже его интересов и защитит в этот тяжелый день. Слик надел джинсы, пиджак-сафари и тяжелые туристские ботинки – эдакий битый дождями и ветрами репортер.

На Гарри все ухищрения этого хамелеона впечатления не произвели. Не впечатлили его и прекрасно одетые ораторы-республиканцы голубой крови, которые раньше не удостаивали посещением его зал заседаний. Гарри был расстроен. Он сидел и в десятый раз перечитывал статью Слика в утренней газете. Он также изучал случаи, подходящие под Первую поправку и касающиеся репортеров и их конфиденциальных источников информации. При этом судья не торопился, ему хотелось, чтобы Слик как следует попотел.

Двери были заперты. Приятель Слика, судебный пристав Грайндер, нервничая, стоял в нескольких шагах от Гарри. По приказу судьи непосредственно за Сликом и его адвокатами сидели два помощника шерифа в форме, которые, казалось, были готовы к действию. На Слика со свитой это произвело желаемое впечатление, хотя они и старались этого не показывать.

Та же самая стенографистка, только в еще более короткой юбке, подпиливала ногти, ожидая, когда нужно будет приступить к работе. Та же самая пожилая женщина – снова в плохом настроении – сидела за своим столом, проглядывая “Нашил инкуайрер”. Все ждали. Часы показывали почти половину первого. Как обычно, список дел, назначенных к слушанию, был длинным, и график оказался нарушенным. Марсия приготовила бутерброд для Гарри на случай перерыва. После Мюллера должно было слушаться дело Свея.

Гарри облокотился на стол и с негодованием посмотрел вниз на Слика, который со своими ста тридцатью фунтами выглядел, наверное, в три раза мельче, чем Гарри.

– Для протокола, – рявкнул он, и стенографистка принялась стучать.

Несмотря на свое кажущееся спокойствие, Слик вздрогнул при этих словах и выпрямился.

– Мистер Мюллер, я вызвал вас сюда, потому что вы нарушили статью законодательства штата Теннесси в части, касающейся конфиденциальности моих слушаний. Это очень серьезное дело, так как речь идет о безопасности и благополучии маленького ребенка. К сожалению, по закону мы не можем привлечь вас к уголовной ответственности. Мы можем только обвинить вас в оскорблении суда. – Он снял очки и принялся протирать их носовым платком. – Вот что, мистер Мюллер, – продолжал Гарри тоном расстроенного дедушки, – как ни огорчили меня вы с вашей статьей, меня куда больше беспокоит тот факт, что кто-то передал вам эту информацию. Кто-то, присутствовавший вчера в зале заседаний. Вот что больше всего меня беспокоит.

Грайндер прислонился к стене, прижав к ней даже лодыжки, чтобы не так заметно дрожали колени. На Слика он старался не смотреть. Шесть лет назад у него был инфаркт, и, если он не возьмет себя в руки, вполне может случиться второй, притом обширный.

– Пожалуйста, сядьте в свидетельское кресло, мистер Мюллер, – предложил Гарри, взмахнув рукой. – Чувствуйте себя как дома.

Пожилая сердитая женщина привела Слика к присяге. Он положил одну ногу в туристском ботинке на другую и посмотрел на своих адвокатов, ища поддержки. Они старались не встречаться с ним взглядом. Грайндер изучал потолок.

– Вы находитесь под присягой, мистер Мюллер, – напомнил ему Гарри через несколько секунд после того, как его к этой присяге привели.

– Да, сэр, – пробормотал Слик и попытался улыбнуться огромному человеку, возвышавшемуся над ним и разглядывавшему его поверх перегородки, которая отделяла от зала место судьи.

– Вы в самом деле написали эту статьи в сегодняшней газете?

– Да, сэр.

– Вы писали самостоятельно, или вам кто-то помогал?

– Ну, Ваша Честь, я написал каждое слово, если вы об этом.

– Я об этом. В четвертом абзаце вашей статьи вы пишете – я цитирую: “Марк Свей отказался отвечать на вопросы о Барри Мальданно и Бойде Бойетте”. Конец цитаты. Вы это написали, мистер Мюллер?

– Да, сэр.

– Вы присутствовали на вчерашнем слушании, когда мальчик давал показания?

– Нет, сэр.

– Вы были в этом здании?

– Ну... Да, сэр, был. Это ведь не запрещено?

– Спокойней, мистер Мюллер. Я задаю вопросы, вы на них отвечаете. Вам понятен этот порядок?

– Да, сэр. – Слик умоляюще взглянул на своих адвокатов, но оба были увлечены чтением бумаг. Он почувствовал себя одиноко.

– Значит, в зале вас не было. Тогда, мистер Мюллер, откуда вы узнали, что мальчик отказался отвечать на вопросы про Барри Мальданно или Бойда Бойетта?

– У меня есть источник информации.

Грайндер никогда не считал себя источником. Он был просто-напросто низкооплачиваемым судебным приставом в форме с пистолетом и с большим количеством неоплаченных счетов. Он даже ждал вызова в суд по поводу кредитной карточки своей жены. Ему хотелось утереть пот со лба, но он боялся пошевелиться.

– Источник, – повторил Гарри, передразнивая Слика. – Разумеется, у вас был источник, мистер Мюллер. Я почему-то так и думал. Вас здесь не было. Кто-то вам рассказал. Это значит – у вас есть источник. Так кто ваш источник?

Быстро поднялся адвокат с седеющими волосами, одетый типично для служащего крупной фирмы – темный костюм, белая сорочка, красный галстук со смелой желтой полоской, черные туфли. Звали его Эллифант. Он был партнером в фирме и в залах заседаний, как правило, не появлялся.

– Ваша Честь, разрешите мне. – Гарри поморщился и медленно повернулся в его сторону. У него отвисла челюсть, настолько он был поражен таким наглым вмешательством. Он хмуро посмотрел на Эллифанта, который повторил: – Ваша Честь, разрешите мне.

Гарри молчал целую вечность, потом поинтересовался:

– Вы раньше не бывали в залах суда, мистер Эллифант?

– Нет, сэр, – ответил тот, все еще стоя.

– Я так и думал. Вы до этого не опускались. Сколько юристов трудится в вашей фирме, мистер Эллифант?

– Сто семь, по последним данным.

Гарри присвистнул и покачал головой.

– Порядочно. Хоть кто-нибудь из них работал в суде по делам несовершеннолетних?

– Да, Ваша Честь, я уверен, что кто-нибудь работал.

– Кто именно?

Эллифант сунул одну руку в карман, а пальцем другой выводил узоры на своем блокноте. Что он здесь делает? Его место в богатых кабинетах, там, где горы документов и высокие гонорары. Еще на респектабельных обедах. Он был богат, поскольку брал триста долларов в час. Его партнеры поступали так же. Фирма процветала, потому что платила семидесяти сотрудникам по пятьдесят тысяч в год и считала, что они должны брать с клиентов в пять раз больше. Здесь он оказался потому, что был главным консультантом по прессе, а также потому, что никто другой из отдела, занимающегося подобными тяжбами, не смог освободиться, будучи предупрежден о слушании всего лишь за два часа.

Гарри презирал его фирму, его самого и ему подобных. Он не доверял этим типам из корпораций, которые покидали свои фешенебельные здания и снисходили до низших классов только в случае суровой необходимости. Они были высокомерны и боялись испачкать руки.

– Сядьте, мистер Эллифант, – сказал он, показывая на стул. – В моем суде вы стоять не будете. Сядьте. – Эллифант неуклюже попятился и сел. – Так что вы хотите сказать, мистер Эллифант?

– Ну, Ваша Честь, мы возражаем против этих вопросов и против допроса судом мистера Мюллера на том основании, что его статья подпадает под действие Первой поправки к Конституции о свободе слова. Теперь...

– Мистер Эллифант, приходилось ли вам читать ту часть законодательства, которая относится к закрытым слушаниям по делам несовершеннолетних? Ну, разумеется, приходилось.

– Да, сэр, приходилось. И, честно говоря. Ваша Честь, у меня с этим разделом возникли трудности.

– В самом деле? Продолжайте.

– Да, сэр. С моей точки зрения этот раздел кодекса, так, как он написан, неконституционен. У меня тут есть примеры...

– Неконституционен? – поднял брови Гарри Рузвельт.

– Да, сэр, – твердо ответил адвокат.

– А вы знаете, кто написал этот раздел кодекса, мистер Эллифант?

Эллифант повернулся к своему помощнику, который, по-видимому, должен был знать все. Но тот только покачал головой.

– Я написал ее, мистер Эллифант, – громко возвестил Гарри. – Я, ваш покорный слуга. И если бы вы знали хоть что-нибудь по поводу законов о несовершеннолетних в этом штате, то вы обязательно были бы в курсе того, что я в этих вопросах эксперт, уж если я эти законы писал. Что вы на это скажете?

Слик вжался в стул, стараясь стать незаметнее. Он сочинял отчеты о тысячах судебных процессов. Он видел, как рассерженные судьи измывались над бедными адвокатами, и знал, что обычно страдали от этого клиенты.

– Я утверждаю, что этот раздел неконституционен, Ваша Честь, – вежливо повторил Эллифант.

– Меньше всего, мистер Эллифант, я собираюсь вступать с вами в длинные жаркие обсуждения Первой поправки. Если вам не нравится закон, подайте апелляцию и потребуйте его изменить. Мне это, откровенно, говоря, безразлично. Но в данный момент, когда я сижу здесь вместо того, чтобы пойти обедать, вашему клиенту придется ответить на мои вопрос. – Он снова повернулся к охваченному паникой Слику.

– Мистер Мюллер, кто ваш источник?

Грайндеру казалось, что его сейчас стошнит. Он засунул большие пальцы под ремень и прижал их к животу. Единственная надежда: у Слика репутация человека, умеющего держать слово, он всегда защищал своих информаторов.

– Я не могу сказать, кто был моим источником, – промолвил Слик с трагическим видом – мученик перед лицом смерти.

Грайндер вздохнул с облегчением. Какие приятные слова!

Гарри повернулся к помощникам шерифа.

– Я обвиняю вас в оскорблении суда, мистер Мюллер, и приказываю отправить вас в тюрьму. – Помощники шерифа остановились около Слика, который в ужасе оглядывался по сторонам в поисках поддержки.

– Ваша Честь, – Эллифант встал, еще не зная, о чем будет говорить. – Мы протестуем. Вы не имеете права...

На Эллифанта Гарри не обратил ни малейшего внимания и приказал:

– Ведите его в городскую тюрьму. Никакого особого обращения. Никаких поблажек. Я снова вызову его в понедельник. Попытаюсь еще раз.

Помощники шерифа подняли Слика и надели на него наручники.

– Сделайте что-нибудь! – закричал репортер Эллифанту, который в это время взывал:

– У нас свобода слова. Ваша Честь. Вы не можете так поступить с ним!

– Я это делаю, мистер Эллифант, – заорал Гарри. – И если вы немедленно не сядете, то окажетесь в одной камере со своим клиентом. – Эллифант упал на стул. Слика потащили к двери, и, когда ее уже открывали, Гарри добавил: – Мистер Мюллер, если я прочту хоть одно ваше слово в газете за то время, что вы будете в тюрьме, я дам вам возможность посидеть там месяц, прежде чем вызову вас сюда. Надеюсь, вы меня понимаете.

Говорить Слик не мог.

– Мы подадим апелляцию, – пообещал Эллифант, когда помощники шерифа выпихивали репортера за дверь и закрывали ее за собой. – Мы подадим апелляцию.

* * *

Дайанна Свей сидела на тяжелом деревянном стуле, обняв своего старшего сына, и смотрела, как лучи солнца пробиваются сквозь пыльные сломанные жалюзи комнаты для свидетелей. Не было уже ни слез, ни желания говорить.

После пяти дней и ночей вынужденного заключения в палате психиатрического отделения она сначала была рада вырваться оттуда. Но в эти дни радость проходила быстро, и теперь она хотела поскорее вернуться к Рикки. Она увидела Марка, обняла его, поплакала вместе с ним и узнала, что он в безопасности. Чего еще было желать матери?

Она уже не доверяла ни своим суждениям, ни своим инстинктам. Последние пять дней лишили ее чувства реальности. Она обессилела и отупела от постоянных стрессов и потрясений. Лекарства – таблетки, чтобы заснуть, таблетки, чтобы проснуться, таблетки, чтобы протянуть день, – иссушили ей мозг, и жизнь стала казаться серией моментальных снимков, в беспорядке разбросанных по столу. Мозг работал, но очень медленно.

– Они хотят, чтобы мы уехали в Портленд, – вымолвила она, поглаживая его руку.

– Это Реджи тебе сказала.

– Да, мы вчера долго об этом разговаривали. Там хорошая больница для Рикки, и мы можем начать все сначала.

– Звучит хорошо, но я боюсь.

– И я боюсь, Марк. Я не хочу прожить оставшиеся сорок лет, постоянно оглядываясь через плечо. Я читала в журнале про одного осведомителя, который донес ФБР на мафию, и они согласились его спрятать. Ну вот как нас. Кажется, мафии понадобилось два года, чтобы найти его и взорвать вместе с машиной.

– Мне кажется, я кино такое видел.

– Я не смогу так жить, Марк.

– А мы можем получить другой трейлер?

– Наверное. Я сегодня утром разговаривала с мистером Такером, так он объяснил, что получит за трейлер хорошую страховку. Сказал, что у него есть для нас другой. И у меня ведь есть работа. Более того, они сегодня утром прислали мне мою зарплату.

Марк улыбнулся при мысли о возможности вернуться на трейлерную стоянку и снова играть с ребятами. Он даже по школе скучал.

– Эти люди – убийцы, Марк.

– Я знаю. Я с ними встречался.

Она немного подумала, потом встрепенулась:

– Что?

– Наверное, я это тоже забыл тебе рассказать.

– Я бы хотела послушать.

– Все было пару дней назад в больнице. Я точно не помню день. Как-то все перепуталось. – Он глубоко вздохнул. Рассказал ей о встрече с человеком с ножом и семейной фотографией. В нормальной ситуации Дайанна, как и любая другая мать, пришла бы в ужас. Но сегодня она восприняла это как еще одно событие этой ужасной недели.

– Почему ты мне сразу не сказал?

– Не хотел тебя волновать.

– Знаешь, может, мы и не попали бы в такую беду, если бы ты ничего не скрывал от меня.

– Не трави меня, мам. Мне и так плохо.

Ей тоже было плохо, поэтому она замолчала. Раздался стук в дверь, и вошла Реджи.

– Нам пора, – объявила она, – судья ждет. Они пошли за ней через холл и дальше за угол. Сзади тащились два помощника шерифа.

– Нервничаешь? – шепотом спросила Дайанна.

– Нет. Подумаешь, большое дело, мам.

Когда они вошли в зал, Гарри жевал бутерброд и листал дело. Финн, Орд, Маклемор и дежурный обвинитель суда по делам несовершеннолетних сидели за своим столом молча и скучали, ожидая, когда же появится мальчик и, вне сомнения, быстро все расскажет. Финн и Орд не могли отвести глаз от ног стенографистки. Фигура у нее была отменной – тоненькая талия, высокая грудь, стройные ноги. Единственное светлое пятно в этом убогом зале. И Финн вынужден был признаться самому себе, что думал о ней, когда летел в Новый Орлеан. И когда возвращался назад в Мемфис. Она его не разочаровала. Юбчонка на ней едва достигала середины бедер и норовила подняться еще выше.

Гарри тепло взглянул на Дайанну и улыбнулся своей самой приятной улыбкой, показав превосходные крупные зубы.

– Здравствуйте, миссис Свей, – произнес он ласково. Она кивнула и попыталась улыбнуться. – Приятно с вами познакомиться. Жаль только, что при таких обстоятельствах.

– Благодарю вас. Ваша Честь, – тихо ответила она человеку, приказавшему посадить ее сына в тюрьму.

Гарри с презрением посмотрел на Финка.

– Полагаю, все присутствующие читали сегодняшний утренний выпуск “Мемфис пресс”. Там опубликован занимательный рассказ о нашем вчерашнем слушании. Автор этого творения сейчас в тюрьме. Я собираюсь дальше расследовать это дело и найти, через кого произошла утечка. – Грайндер, стоящий у двери, снова почувствовал себя скверно. – И, когда я это выясню, я приму очень суровые меры. Так что, дамы и господа, держите язык за зубами. Никому ни слова. – Он взял в руки материалы дела. – Мистер Финк, а где мистер Фолтригг?

Финк ответил, прочно сидя на стуле:

– Он в Новом Орлеане, Ваша Честь. У меня есть копия постановления суда, которую вы просили.

– Прекрасно. Верю вам на слово. Пожалуйста, приведите свидетеля к присяге.

Пожилая скучная дама подняла руку вверх и рявкнула на Марка:

– Поднимите правую руку.

Марк неловко встал и был приведен к присяге.

– Можешь оставаться на своем месте, – бросил Гарри. Справа от Марка сидела Реджи, слева – Дайанна. – Марк, я хочу задать тебе несколько вопросов, не возражаешь?

– Нет, сэр.

– Говорил ли что-нибудь мистер Клиффорд до своей смерти о мистере Барри Мальданно?

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– Упоминал ли мистер Клиффорд такое имя, как Бойд Бойетт?

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– Говорил ли мистер Клиффорд об убийстве Бойда Бойетта?

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– Говорил ли мистер Клиффорд что-нибудь насчет того, где находится тело Бойда Бойетта?

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

Гарри помолчал и глянул на свои записи. Дайанна, затаив дыхание, во все глаза смотрела на Марка.

– Все в порядке, мам, – прошептал он ей. – Ваша Честь, – заговорил он громким и уверенным голосом. – Я хочу, чтобы вы знали, что я не отвечаю по той же причине, по которой я не отвечал вчера. Я просто очень боюсь.

Гарри кивнул, но на лице его ничего не отразилось. Он не казался ни рассерженным, ни довольным.

– Мистер судебный пристав, отведите Марка назад в комнату для свидетелей, и пусть он там посидит, пока мы не закончим. Он будет иметь возможность поговорить со своей матерью до того, как его отправят в центр для несовершеннолетних.

Ноги у Грайндера были как ватные, но он все же умудрился вывести Марка из зала заседаний.

Гарри расстегнул свою мантию.

– Давайте теперь без протокола. Дамы могут идти обедать.

Прозвучало это не как предложение, а как требование. Гарри хотел, чтобы в зале заседаний осталось как можно меньше ушей.

Стенографистка встала, сверкнув коленками, и сердце у Финка замерло. Открыв рты, они с Ордом наблюдали, как она взяла сумочку и прошествовала к двери.

– Пригласите агентов ФБР, мистер Финк, – распорядился Гарри. Сходили за Мактьюном и раздраженным К.О.Льюисом, которые уселись за спинами Орда и Финка. Льюис был человеком занятым, в Вашингтоне его ждала тысяча важных дел, и за последние сутки он в сотый раз задавал себе вопрос: зачем он приехал в Мемфис? Разумеется, на этом настаивал директор Войлз, объяснивший ему, что именно на данный момент важнее всего. – Мистер Финк, перед слушанием вы сказали, что у вас имеется важный вопрос, который вы хотели бы обсудить со мной.

– Да, сэр. Мистер Льюис объяснит вам ситуацию.

– Мистер Льюис, прошу. Пожалуйста, покороче.

– Постараюсь, Ваша Честь. Мы установили слежку за Барри Мальданно несколько месяцев назад. Вчера с помощью электронных устройств нам удалось записать разговор между Мальданно и Полом Громком. Он состоялся во Французском квартале, и я считаю, что вам стоит его послушать.

– У вас есть запись?

– Да, сэр.

– Тогда включайте. – Гарри неожиданно забыл, что торопится.

Мактьюн быстро установил магнитофон и динамик на столе перед Финком, а Льюис вставил микрокассету.

– Первый голос, который вы услышите, принадлежит Мальданно, – пояснил он тоном учител\\, демонстрирующего опыт по химии. – Второй – Гронку.

В зале было тихо, так что хриплые голоса из динамика доносились очень четко. Удалось записать весь разговор: предложение Мальданно расправиться с мальчиком, сомнения Гронка относительно того, можно ли до него добраться, идея покончить с матерью или братом и возражения Гронка, не желающего убивать невинных людей, рассуждения Мальданно по поводу целесообразности убрать адвоката и веселый смех по поводу впечатления, которое произведет ее смерть на всю юридическую братию, похвальба Гронка насчет поджога трейлера и, наконец, планы по установке подслушивающих устройств в офисе адвоката в ту же самую ночь.

От этой записи мороз пробирал по коже. Поскольку Финк и Орд уже прокрутили ее десяток раз, они никак не отреагировали. Реджи закрыла глаза, услышав, как спокойно обсуждается возможность лишить ее жизни. Дайанна замерла от страха. Гарри смотрел на динамик с таким видом, будто мог разглядеть лица бандитов, и, когда пленка кончилась и Льюис нажал кнопку, попросил:

– Поставьте еще раз.

Они прослушали пленку еще раз, уже более спокойно. Дайанна дрожала. Реджи держала ее за руку и храбрилась изо всех сил, но этот равнодушный разговор об убийстве ребенка подействовал на нее удручающе. Кожа Дайанны покрылась пупырышками, а из глаз потекли слезы. Она подумала о Рикки, который сейчас находится под присмотром доктора Гринуэя и сестер, и стала молиться, чтобы с ним ничего не случилось.

– Достаточно, – махнул рукой Гарри, когда пленка кончилась. Льюис сел на место, и все стали молча ждать, когда судья выскажется. Гарри вытер глаза платком и выпил глоток чая со льдом. Потом улыбнулся Дайанне. – Теперь, миссис Свей, я надеюсь, вы понимаете, почему мы поместили Марка в центр для несовершеннолетних?

– Думаю, да.

– По двум причинам. Первое: он отказался отвечать на мои вопросы, но эта причина не так важна сейчас, как вторая. Он в большой опасности, вы сами могли в этом убедиться. Как мне сейчас поступить, по-вашему?

С его стороны было нечестно задавать такой вопрос перепуганной, растерявшейся и оттого плохо соображающей женщине, и ей это не понравилось. Она покачала головой.

– Я не знаю.

Гарри заговорил медленно, как будто у него самого не было сомнении в том, что надо делать дальше.

– Реджи сказала мне, что она обсуждала с вами программу защиты свидетелей. Итак, что вы по этому поводу думаете?

Дайанна подняла голову и закусила губу. Она немного подумала, не сводя глаз с магнитофона.

– Я не хочу, чтобы эти люди, – кивнула она на магнитофон, – следили за мной и моими детьми всю жизнь. А я боюсь, что именно это и произойдет, если Марк расскажет вам то, что вы от него ждете.

– Вы будете находиться под защитой ФБР и всех других заинтересованных правительственных учреждений США.

– Но полностью нашу безопасность никто гарантировать не сможет. Это мои дети, Ваша Честь, и у них, кроме меня, никого нет. Совершенно никого. Если я сделаю ошибку, я могу потерять... нет, я даже представить себе такое не могу.

– Я думаю, вы будете в безопасности, миссис Свей. Сейчас под защитой государства находятся тысячи свидетелей.

– Но некоторых из них нашли, верно?

Она произнесла это тихо, и тем сильнее это на него подействовало. Ни Мактьюн, ни Льюис не могли отрицать, что им приходилось терять свидетелей. Все долго молчали.

– Ну что ж, миссис Свей, – наконец сказал Гарри сочувственно, – что вы предлагаете?

– Почему вы не арестуете этих людей? Заприте их где-нибудь. Я хочу сказать, они тут угрожают мне и моей семье, и Реджи тоже, и при этом гуляют на свободе. Что делают эти чертовы полицейские?

– Насколько я понял, миссис Свей, одного вчера уже арестовали. Полиция также разыскивает двух человек, которые сожгли ваш трейлер, двух бандитов из Нового Орлеана – Боно и Пирини, но пока их не нашли. Я правильно излагаю, мистер Льюис?

– Да, сэр. Мы думаем, они все еще в городе. И я хотел бы добавить, Ваша Честь, что прокурор США в Новом Орлеане намеревается в начале будущей недели привлечь Мальданно и Гронка к ответственности за препятствие правосудию. Таким образом, они вскоре окажутся под стражей.

– Но ведь это мафия, верно? – спросила Дайанна.

Любой идиот, читающий газеты, понял бы, что в этом деле замешана мафия. Типичное для мафии убийство с помощью своего человека, из “семьи”, все члены которой были гангстерами в Новом Орлеане вот уже сорок лет. Ее вопрос был наивен, и ответ на него очевиден: да, это мафия – невидимая армия, в которой множество солдат.

Льюису отвечать на вопрос не хотелось, поэтому он ждал, когда это сделает судья. Последовало долгое, неловкое молчание.

Дайанна откашлялась и заговорила громче и увереннее.

– Ваша Честь, когда вы все тут найдете способ полностью защитить моих детей, тогда я помогу вам. Но не раньше.

– Значит, вы хотите, чтобы он остался в тюрьме, – выпалил Финн.

Она повернулась к Финку, сидящему меньше чем в десяти футах от нее, и испепелила его взглядом.

– Сэр, я предпочитаю видеть его в центре для несовершеннолетних, нежели в могиле.

Финк уставился в пол. Время шло. Гарри взглянул на часы и застегнул молнию на мантии.

– Предлагаю снова собраться в полдень в понедельник. Давайте не будем торопиться.

Дата добавления: 2015-07-08