Глава 19. Мы направились в наш любимый ресторанчик на Поул-стрит

Мы направились в наш любимый ресторанчик на Поул-стрит. Даже странно, до чего он был славным. Этот ресторанчик никогда не менялся — все те же красные велюровые драпировки на стенах, все тот же старик-азиат за столиком в дальнем углу, который все так же прихлебывает чай, бросая на всех подозрительные взгляды, а возле него в пепельнице догорает сигарета, от которой к потолку поднимается струйка дыма. После двух мисок говяжьего супа с лапшой я начала понемногу приходить в себя.

— О'кей, — сказала я, подцепляя пластиковыми палочками рисовую лапшу.

Эдди оторвался от стакана с пивом и взглянул на меня.

В аквариуме с рыбками тихо журчала вода.

Набив полный рот лапши, я жевала ее, запивая мясным бульоном, и едва не причмокивала от удовольствия — еда стала для меня единственным источником наслаждения. Слава богам за мой быстрый метаболизм, иначе я давно заплыла бы жиром, как шлюха из Нью-Бьеткай.

Впрочем, удовольствие я получала и от беготни за преступниками, когда каждое задание становилось очередным кирпичиком в стене, которую я возводила между собой и тяжелыми мыслями, мучившими меня в часы вынужденного простоя.

Зато еда — совсем другое дело. Тут можно не думать.

— Лопаешь как поросенок, — поморщился Эдди.

— Кто это говорит? Человек, который вообще ест руками! — вспылила я. — Ладно, Эдди, выкладывай. Хочу знать, ради чего я бросила теплую постель.

— Теплую, говоришь? — ухмыльнулся он. — Что, Джейс наконец-то тебя уломал? Надеюсь, ему не пришлось напяливать на себя маску с рогами и прицеплять хвост?

Я положила палочки на стол. Целый год я училась пользоваться столовыми приборами, держа их в левой руке. Правая могла только одно — сжимать рукоять меча.

— Слушай, Эдди, — сказала я, и от моего голоса звякнула стоявшая на столе чайная чашка. — Немедленно прекрати, чертов придурок, или я за себя не ручаюсь. Говори, зачем звал?

— Затем. Мне кое-что известно.

Он побледнел. Опустив глаза, он залпом допил пиво. Внезапно мне до чертиков захотелось забыться. Проще всего было бы принять что-нибудь химическое.

Я молча взяла в руки тяжелую чашку из белого фарфора.

Эдди прищурился. Дрожащей рукой поставил на стол стакан с пивом.

— Я учился там, — буркнул он. — В «Риггер-холле».

Разумеется, я это знала. Он был немного старше меня. Как и Кристабель.

На лбу Эдди выступили крупные капли пота.

— Там была... одна тайна. — Его адамово яблоко дернулось вверх-вниз. — Я мало что знаю, но все же...

«В "Риггер-холле" было полно тайн, Эдди».

Я вновь ощутила прикосновение металла, услышала сухой шепот Мировича. Кашлянув, я опустила чашку на стол.

— Эдди, — прохрипела я.

Стакан звякнул. «Нужно взять себя в руки». Левое плечо заныло, словно соглашаясь.

— Anubis et'her ka, что ты с собой делаешь?

— Я сам знаю, что мне с собой делать! — сверкнув глазами, рявкнул он и откинулся на стуле. — Я не могу сидеть дома, и спать я тоже не могу, черт тебя подери, ведь люди умирают! Я должен что-то сделать.

Я пожала плечами. Сердце стучало — и от нетерпения, и от адреналина. Я вновь взяла чашку.

Эдди отхлебнул пива.

— Странно, почему все это всплыло только сейчас. Я ведь там ни разу не был, в Черной комнате...

Я содрогнулась. Глаза Эдди были широко раскрыты, даже выпучены.

— Нет, я не о той Черной комнате, — торопливо поправился он. — Нет, так называлась тайна. Потому что они встречались в старом сарае у озера. Помнишь?

Я кивнула. В голове вновь раздались дикие вопли призрака Кристабель, но я прогнала их прочь.

— Помню.

По телу побежали мурашки. ««Черная комната», вспомни «Риггер-холл»!» — вот о чем хотела сказать Кристабель.

Эдди смотрел на меня глазами ребенка, которому приснился страшный сон.

— Тебя сажали в клетку?

Он имел в виду «клетку Фарадея» — устройство, находившееся в одном из подземелий школы. Это подземелье предназначалось для телепатов, которым нужно было отдохнуть в каком-нибудь абсолютно изолированном от внешнего мира месте. Мирович превратил подземелье в камеру пыток. Псионы — особенно самые чувствительные — крайне болезненно реагируют на пребывание в закрытом пространстве; из-за недостатка внешних раздражителей, а, следовательно, и нервного возбуждения у них ломается психика. И если ты не телепат, то оказаться в запертой клетке — это все равно, что попасть в черную пустоту, где нет ни света, ни звуков, а главное — нет энергии, питающей магические и парапсихологические способности псионов. Это самый верный — как я убедилась — способ свести псиона с ума. Я, например, до сих пор не могу находиться в лифте — когда за мной закрываются двери, меня начинает бить дрожь.

Кабины лифтов напоминают мне клетку в Черной комнате Мировича.

— Четыре раза, — хмуро буркнула я.

— А меня два. Мне хватило.

— А мне бы никогда не хватило, — сквозь крепко стиснутые зубы процедила я.

«Если бы этот разговор происходил до Рио, я бы, наверное, раскрошила и проглотила собственные зубы».

Перед глазами встало мрачное подземелье и клетка, и еще — черная пустота, которая медленно пожирала разум и старалась забраться в него как можно глубже, чтобы не осталось ничего... «Sekhmet sa'es, Эдди». Я судорожно сглотнула. «Нужно собраться. Черт, Дэнни, да возьми ты себя в руки!»

— Та тайна... Кристабель была одной из них. Я не был, но у меня был друг.

Я ждала. Еще немного — и Эдди доберется до сути. Нужно только дать ему немного времени.

— Стив Себастьяно, — сказал он наконец и, кажется, покраснел.

Внезапно все встало на свои места. От удивления я разинула рот.

— Ты водил дружбу с Полиамур?

Полиамур — трансвестит, одна из самых знаменитых секс-ведьм. Говорили, якобы в постели она до того хороша, что ее не гнушались навещать шишки из правительства Гегемонии и даже некоторые паранормалы. Люди платили огромные деньги только за то, чтобы записаться в очередь. О Полиамур, которую в детстве звали Стив Себастьяно, и которая была на несколько лет старше меня, шептались по углам еще в школе. Я слышала, что ее опекала сама Персефона Стрекоза из Норлеана и жили они в Большом Плавучем Доме; потом Полиамур была отправлена в «Парадис», согласно программе по обмену учениками.

Между прочим, одной из жертв маньяка была секс-ведьма. Очередной кусочек мозаики встал на свое место, и я вдруг почувствовала, как внутри у меня шевельнулось что-то похожее на интуицию.

Итак, первое звено найдено. Теперь дело пойдет быстрее.

«Слава богам. Я больше не могу смотреть на мертвецов».

Эдди пожал плечами, глядя в свой стакан.

— А что такого? Мы просто жили в одной комнате. Бастьян был одной из девок Мировича. Он трахал его по первому разряду.

«Секс-ведьма в «Риггер-холле»? «Трахал» — это еще мягко сказано».

— Ну еще бы. А что было потом?

Эдди взглянул на меня. Я увидела глаза насмерть перепуганного, страдающего ребенка, а не взрослого мужчины.

Мне тоже не нужно было смотреться в зеркало, наверняка мой взгляд примерно такой же. Глаза широко открыты, в них застыли ужас и мука.

— Мирович... — хрипло прошептала я. — Кто с ним разделался?

Скинлин пожал плечами.

— Не знаю. Знаю только, в этом были замешаны Бастьян и Кристабель. Это они узнали код.

— Назови его.

— «Тиг ведом деум».

Двумя большими глотками Эдди допил пиво. Он был весь в поту. Я чувствовала острый запах страха и человека. Интересно, ему нравится мой запах — корицы и амберного мускуса?

Левое плечо слабо побаливало.

— Все ясно: отрывок из Девяти Канонов. Песнь вторая, строка четвертая. — Я пошевелилась на стуле и взглянула на вторую миску с супом. Надо же, даже аппетит пропал. Есть над чем задуматься. — Используется как заклинание против духа усопшего, чтобы он не выходил из могилы.

— И против пожирателя, — добавил Эдди, сдвинув густые брови и обиженно глядя на стол.

— Ты хочешь сказать, один из учеников школы был пожирателем?

«А при чем здесь убийства? Мировича больше нет. Школа закрыта».

— Не знаю, Дэнни, — с несчастным видом сказал Эдди.

Я могла его понять.

— Ты вообще много чего не знаешь.

От расстройства я произнесла это слишком резко. Чайная чашка тихо звякнула; я глубоко вздохнула. В воздухе, словно маленькие щупальца, плавали сгустки энергии.

«Я могла бы сказать и резче. Ибо я стала намного сильнее».

Подумала — и сразу отбросила эти мысли. Зачем мне еще одна проблема?

Эдди бросил на меня быстрый взгляд, явно избегая смотреть в глаза. У меня сжалось сердце.

— Не наезжай на меня, Дэнни. Я рассказал тебе все, что знал. А теперь иди и прикончи эту сволочь, чтобы я мог вернуться домой и спокойно лечь спать.

— Ты-то чего боишься? Ты же ничего не сделал.

Он пожал плечами.

— Похоже, эта сволочь не выбирает, раз он первым убил нормала.

«Спасибо тебе, Эдди».

Наконец-то я поняла, что меня тревожит. Почему убийца начал именно с нормала? В качестве тренировки? Вряд ли. Тот, кто знает глифы пожирателей и имеет достаточно энергии, чтобы пользоваться магическими кругами церемониалов, не станет тратить время на тренировки. Чем больше у тебя силы, тем сильнее действует заклятие — даже если ты им пользуешься впервые.

— Ну да, если этот нормал был действительно нормалом.

Нет, коронер сумел бы определить, что убитый был псионом. Уставившись на чашки с супом, я рассеянно начертила на столе глиф. Остроконечный, текучий глиф, принадлежавший другому магическому языку.

Знак на моем плече обожгло огнем. Интересно, если я буду продолжать в том же духе, я смогу что-нибудь выяснить? Целый год тоски не принес мне ничего, кроме горя.

«Приди в себя, Дэнни».

— К чему ты клонишь, Эдди?

— Похоже, кто-то прячет концы в воду. Я звонил Бастьяну. Он готов с тобой встретиться в любой день. — Эдди заерзал на стуле. — А ты похорошела, девочка.

— Спасибо, — сухо и чуть насмешливо сказала я. — Значит, ты устроил мне личное свидание с Полиамур? Интересно, насколько близкими друзьями вы были?

Он снова покраснел. Никогда не думала, что Эдди способен краснеть, как мальчишка. Вот и отлично — я и раньше намеревалась встретиться с Полиамур, а теперь все упрощается.

— Достаточно близкими.

Взяв в руки второй стакан пива, Эдди осушил его одним глотком и со стуком поставил на стол, после чего мрачно взглянул на два пустых стакана. Взгляд его темных глаз затуманился, уголки рта опустились.

— Хочешь еще? — неожиданно мягко спросила я.

— Нет. Дэнни...

Он нервно барабанил пальцами по столу.

— Что?

Впервые за много месяцев мне не хотелось есть. Отодвинув миску с супом, я отпила немного чая.

— Ничего. Просто... будь осторожна.

Я коротко и хрипло рассмеялась.

— Я когда-нибудь была осторожна, Эдди?

«Никогда бы не подумала, что Эдди лично знаком с одной из самых известных секс-ведьм-трансвеститов во всей западной Гегемонии, да еще и устроит нам встречу. Все-таки мир полон чудес».

— Была, в юности, — сказал Эдди и несмело улыбнулся.

— Может быть. В юности. — Поставив чашку на стол, я взяла Эдди за руку. — Спасибо тебе, Эдди. Знаешь, я...

Я замолчала. Если мне до сих пор снится в кошмарах «Риггер-холл», значит, и ему тоже.

И если я, вспоминая об этой школе, валялась в грязи, заливаясь истерическим смехом, то, что же происходит с ним? Может быть, хватит страданий? Для нас обоих?

— Знаю.

Эдди взглянул на мою руку, затем перевел взгляд на лицо. Мягко погладил меня по руке кончиками пальцев. Судорожно сглотнул.

— Наверное, я теперь смогу уснуть, Дэнни.

Он дотронулся до меня впервые. Мы, псионы, очень не любим, когда к нам прикасаются.

У меня сжалось горло. Сглотнув, я твердо сказала:

— Я поймаю его, Эдди. Или ее. Кто бы он ни был. Клянусь.

Он убрал руку.

— Да. Поймай. Хочешь один совет? Когда поймаешь, не оставляй в живых. Все, что исходит от «Риггер-холла», нужно обязательно умертвлять.

«Я так и сделаю, Эдди».

— Включая нас? — с хитрым видом спросила я.

Эдди встал и вышел из-за стола. Дотронулся до своего персонального датчика, затем взглянул на меня.

— Иногда мне кажется, да. Но стоит мне взглянуть на Гейб, как я уже не так в этом уверен.

Я не нашла что ответить. Эдди направился к двери; я молча смотрела ему вслед. Затем взглянула на свой датчик и обнаружила, что Эдди заплатил за нас обоих.

Очень мило. «О Эдди».

Вздохнув, я набрала в рот чаю и прополоскала им рот, чтобы избавиться от мерзкого привкуса страха. Впрочем, чтобы смыть этот привкус окончательно, мне понадобится кое-что посильнее, чем самый крепкий чай.

Дата добавления: 2015-07-10