Первые отклики читателей на вторую редакцию 31 страница

Драчун очнулся и приподнялся на локте.

— Не смейте делать этого! — неестественно шамкая, закричал он.

Стрелок помог драчуну сесть на стул. Лицо драчуна было искажено гримасой боли, а из носа и уголка рта вытекала кровь. Поморщившись, он выплюнул сломанный зуб.

Детдомовец увидел это и рассмеялся:

— Когда теряешь зубы — самое время позаботиться о свежести дыхания.

Парни в масках дружно рассмеялись. Догматик ошалело водил взглядом по комнате, будто кого-то искал, и вдруг истошно завизжал:

— Я этого видеть не могу! Я этого не перенесу! — и, непрерывно повторяя то же самое, стал быстро-быстро ходить взад-вперёд.

Детдомовец обернулся к догматику и лениво бросил:

— Да заткнись ты, истерик, а то по стенке размажу.

Догматик с открытым ртом застыл на месте. Седой мужчина, держась за бок, жалобно взмолился:

— Не убивайте доктора! Умоляю вас! Не надо!

Стрелок подошёл к детдомовцу и тихо сказал:

— Вы там доложите, что я не оказывал сопротивления и был с вами.

— Врёшь! Ты не с нами был, а под нами, — огрызнулся детдомовец.

Детдомовец обернулся к одному из парней и сделал резкое движение головой в сторону стрелка. Парень одним ударом уложил стрелка на пол и сел сверху. У молчуна от нервозности руки стали дрожать и, чуть не плача, он в мольбе протянул их детдомовцу:

— Нет! Только не доктора! Именем ваших матерей заклинаю вас!

— А мы имён наших дорогих мамочек не знаем, и знать не желаем, — со смехом откликнулся детдомовец, явно забавляясь спектаклем. — Сироты мы, и таким образом выплачиваем наш долг папочке-государству за бесплатное содержание в детдоме. Долг платежом красен, а нашему папочке без разницы: честно или нечестно он оплачен. Все грехи папочка берёт на себя, и мы безгрешны. Ясно?

Председатель весь задрожал. Животный страх отразился в его глазах, и он кинулся к детдомовцу, завопив дурным голосом:

— Не-е-т! Где угодно, только не здесь! Не-е-т! Не в моём кабинете! — председатель упал на колени перед детдомовцем. — Я умоляю вас! Не в моём кабинете!

Детдомовец тщательно отхаркнулся, пальцами раздвинул прорезь на рту и смачно сплюнул на пол.

— Подотри-ка языком, а там видно будет, папаша, — миролюбиво предложил он.

Председатель, кряхтя, распластался на полу и, высунув язык, попытался слизнуть желтовато-бурую слизь. Его сразу же затошнило, и он весь зашёлся в конвульсиях рвотных позывов. Детдомовец пнул его ногой, и председатель, содрогаемый рвотными спазмами, завалился на бок рядом со стрелком.

Детдомовец обратился к парням в масках:

— Видали, как дерьмо сразу же липнет к дерьму? Теперь всё дерьмо в одном раскладе, а вошь у нас отдельно лежит. Так что накладные на вошь и дерьмо никак не спутаются.

Люди в масках так громко засмеялись, что даже натуженный кашель председателя не был слышен. Наконец детдомовец сквозь смех крикнул:

— Председатель с заданием не справился.

Из всех присутствующих только бирюк безучастно смотрел перед собой, и, казалось, улыбался.

— Кончай с доктором! Едем кишки законнику мотать, — выкрикнул детдомовец и обратился к бирюку:

— А ты что как чурбан сидишь? Смотри, сейчас доктора кончать будут, — и толкнул бирюка в плечо.

Драчун из все сил заорал:

— Остановись! Не смей! Стой! — но парень победоносно размахнулся и двумя руками вонзил кинжал по рукоятку в грудь доктора.

Бирюк завалился набок и с грохотом упал на пол.

— Ты что, мужик! — испуганно вскрикнул детдомовец. — Помер что ли?

Порыв ветра резко распахнул окно, сверкнул зигзаг молнии, и вместе со звоном посыпавшегося стекла свет моргнул и погас.

— Безмозглые тва-ри! — завопил драчун под нарастающий раскат грома. — Дебилы! И-ди-о-ты! Что вы натворили!

Сразу же запахло пылью, гарью, и во тьме раздался громовой взрыв.

— Мама! — истерично завопил убийца и сорвал с себя маску.

Ещё раз сверкнула молния. Седой мужчина увидел, искажённое страхом, лицо убийцы и узнал его. Это был парень, которого дочка представила ему, как своего жениха. «Картонный торт, картонный торт», — как спасительная мысль, застучало в мозгу седого мужчины.

— Сматываемся! — крикнул детдомовец. — Доктора в машину.

Парни наощупь схватили доктора за руки и ноги, и спустя мгновение детдомовец бросил на прощание.

— Представление окончена, а вы своё дерьмо подотрёте и марш по домам.

-206-

Она только что вернулась домой из поездки на дачу к подруге. Соседка, одинокая женщина, буквально караулила их возвращение и сразу же выклянчила малыша поиграть с ним.

Надвигалась гроза. Войдя в комнату, она подошла к окну. На улице было пустынно, и только ветер в полутьме гонял обрывки каких-то плакатов. К дому подъехал микроавтобус и остановился рядом с их подъездом.

В очередной раз сверкнула молния, и она вспомнила, что после вчерашнего сабантуя в доме не осталось ни крошки хлеба. Пока дождь не хлынул, она решила сбегать в магазин.

-207-

В подъезде была тишина, и только шум отъехавшей машины на мгновение нарушил её. Она дошла до первого этажа и внезапно почувствовала, что здесь она не одна. Кто-то сидел на полу, опираясь о косяк двери. Ей стало жутковато, но она подошла поближе. На полу, скособочившись, сидел доктор.

— Другого места не нашёл? — улыбаясь, прошептала она, не в силах поверить, что всё это наяву.

Доктор был бледен и, виновато улыбаясь в ответ, прижал палец к губам. Она кинулась к нему, думая, что с сердцем плохо, и только тогда увидела рукоятку с двуглавым орлом, торчащую из груди. Крови не было видно.

Всё это показалось ей настолько несуразным, что, всплеснув руками, она, как в детстве, присела на корточки.

— Слушай, — прохрипел доктор. — Я всё понял.

Уголки рта у доктора дёрнулись и, сделав усилие над собой, он продолжил:

— Там, в кладовке... у тебя дома... торт... Там был запечатан... дух Любви... Дух Любви к сыну... Я освободил его...

Она протянула руку к двуглавому орлу, чтобы сорвать с груди доктора этот нелепый муляж и смести с глаз долой это наваждение. Ей показалось, что ещё немного, и она уже дотянется, как двуглавый орёл вдруг стал отдаляться. Теряя равновесие, она всё ещё пыталась дотянуться до него, в напряжении закусив губу. Двуглавый орёл уплывал куда-то вбок, и она заворожено смотрела, как иссиня-чёрные переливы рукоятки, набухая, стали растекаться ярко-красными разводами, обретая форму граната.

Во рту она ощутила сладковатый вкус, и до её сознания дошло, что это не какие-то разводы краски, а самая настоящая кровь. «Н-е-е-т! Не хо-чу, чтобы т-а-а-к!» — завопила мысль в её голове, и с нарастающим воем в ушах, теперь уже она летела в бездну. Ей почудилось, что из глубины бездны, жалобно скуля и умоляя о помощи, доносится голос режиссёра.

Она упала на спину и больно ударилась головой о ступеньку. Удар привёл её в чувство, и лёжа на спине, ей вспомнилось, как страстно режиссёр мечтал о внуке, и как беспощадно она растоптала эту любовь в брызги на полу. Сердце захолодало при мысли, что настал её час расплаты за содеянное, и теперь кто-то чужой также безжалостно... «Нет, нет! Только не это!» — будто что-то оборвалось в душе, и она мгновенно вскочила на ноги.

Картинка была всё той же: доктор на полу и двуглавый орёл, клюющий в грудь.

Капелька крови из прокушенной губы повисла у неё на подбородке, а пульс в висках, как метроном, стал отсчитывать время. Она ощутила, как постепенно стала погружаться в белый шум омута ожидания. Да, прямо сейчас, на её глазах, как в театре одного единственного зрителя, должно произойти действо, которое невозможно ни понять, ни изменить, ни принять, как своё.

Ноги подкосились, и она упала на колени перед доктором, оцепенев в ужасе нарастающего страха.

Прошло ещё несколько мгновений, прежде чем доктор смог произнести:

— Я не успел... — и уже неслышно то ли добавил, то ли подумал:

— Мне же ясно сказали: «Пойми сам и вразуми малыша... Неужели теперь вся надежда на малыша?»

Вместе с этой мыслью свет в его глазах стал меркнуть, а она ощутила пронизывающий холод безмолвия.

Внезапный порыв ветра настежь распахнул дверь, и в подъезд влетел дурманящий запах свежескошенной травы. Он повис в воздухе, будто чего-то ожидая. Сверкнул зигзаг молнии, и ей показалось, будто искры брызнули в подъезд. Свет в подъезде ярко вспыхнул и погас. Сразу стало темно, и тут же раздался оглушительный треск грома. Темнота мгновенно наполнилась нарастающим шквалом то ли ливня, то ли града.

Усилием воли, она скинула с себя оцепенение и наощупь взяла доктора за руку. Ей показалось, что какая-то волна прокатилась по телу доктора и, приложив палец к пульсу, она ощутила его слабое биение.

«Не всё пропало», — мелькнула мысль, и, едва слышно, она позвала:

— Эй, кто-нибудь...

***

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В 2005 году я пришёл в Интернет со своей книгой. Она была несовершенна, но её идеи запали в душу читателя, и возникла дискуссия. Я стал переделывать книгу, а работа оказалась настолько захватывающей, что и читатели подключились к ней.

В первой редакции книги я специально «убил» героя (тест на востребованность). Все читатели согласились, что убийство в духе нашего времени, но и обрушили на меня шквал возмущения, что я поступаю жестоко, и что нельзя лишать людей надежды. Я понял, что виртуальный герой востребован реальной жизнью, но люди пока не готовы осознать свою личную ответственность выбора. Здесь и сейчас людям нужно это виртуальное биение пульса, и я дал шанс на выживание. Но как же быть с выживанием идей в реальной жизни? Так ли уж трудно рекомендовать книгу знакомым, обсуждать и критиковать её идеи? Ведь только во взаимодействии можно объединиться «за» и сотворить могучую реку Живого Слова здравомыслящих людей. Только во взаимодействии людей меткое Слово способно затронуть душу, и мысль сумеет проникнуть в сознание Человека. Только так может возникнуть кружево, сотканное из кристалликов осознанного выбора за жизнь по Чело-Вечности.

Жаль, конечно, что наши предки были лишены такого мощного рычага взаимодействия, как Интернет, чтобы мы уже сегодня могли бы жить в единстве с Любовью. Но ведь и за нами идут дети, внуки. Мы же можем взять на себя эту миссию со-творения. Разве невозможно вырвать себя из порочного круга «против» и для своих же детей перекинуть мостик в Золотой Век? Это же в наших силах...

В душе мы все «за», однако быть первыми — боязно. Мы же не так воспитывались и с детства приучены жить с оглядкой на других. Оттуда осторожность и нерешительность действий, а инертность мышления стимулирует противодействие. Так, правоохранительные органы России посчитали нужным закрыть две мои рассылки, где я начал критический разбор некоторых пунктов действующей Конституции России. Впрочем, я не питал иллюзий о лёгком продвижении книги и её идей в жизнь, а сегодняшние реалии лишь подтверждают страхи ума и инертность мышления.

Всему своё время, и как бы то ни было, но простые люди читают, и будут читать эту книгу. Рано или поздно, люди начнут вытряхивать из жизни всю шелуху измышлений смертного ума. Тогда созидающие принципы природы обретут свою законность, и в один прекрасный день родится Конституция Жизни, как главная книга о жизнеустройстве людей. Возникнет новая наука, которая объединит в себе всё то, что разъединено. Для малышей будут написаны «Сказки Жизни», самым любимым предметом детей станут «Уроки Жизни», появятся «Школы Живого Слова». Дети смогут не только сохранять, но ещё глубже вникать в первозданный мир причин и познавать кладезь истин. Повзрослев, они уже не будут повторять ошибки родителей, и из жизни постепенно исчезнет всё то, что отягощает душу, а Человек обретёт свою индивидуальность в бессмертии.

Если же выбор «против», — знайте, что, выпив за счастье детей, Вы просто в очередной раз смоете с души осадок своей жизненной горечи в чашу «против Любви». Что касается детей, то Вы их просто вынудите пить из этой же чаши. Они тоже научатся подавлять свою жажду Любви, как это умеете делать Вы.

Личная просьба автора

Ошибки, замеченные в процессе чтения, а также замечания, критику, впечатления

прошу направлять непосредственно автору.

Можете связаться по e-mail: [e-mail]

позвонить по телефону: 374 10 521898,

написать по адресу: 375025, респ. Армения, г. Ереван-25, ул. Налбандяна 47, кв. 10.

Саканян Артур Саркисович.

Дата добавления: 2015-07-08